как я с опаской нюхаю содержимое стакана. – Две таблетки аспирина и ни капли цианида, – пытается сгладить шуткой напряженную обстановку. – Не помнишь ничего? – понимающе интересуется Майя.

Сделав несколько глотков шипучки, я мрачно киваю, не сводя изучающего взгляда с заботливой соседки. Жду, что она мне хоть что-то объяснит, но Майя не спешит открывать тайну своего присутствия. Мало того, она явно наслаждается ситуацией и моим ошарашенным состоянием.

– Допивай полностью, быстрее подействует. А потом можно уже кофе и завтрак, – распоряжается хозяйским тоном.

Спорить и огрызаться у меня нет ни сил, ни желания. Осушив содержимое стакана, отдаю его Майе, взамен получая кружку с горячим бодрящим напитком и круассан. От выпечки я отказываюсь, желудок пока не готов принимать ничего, кроме жидкости.

– Не томи, выкладывай, – после глотка кофе мозги слегка проясняются и даже дар речи восстанавливается. Майя молчит и загадочно улыбается. Издевается сучка. – Я начинаю подозревать, что ты меня преследуешь.

– Может быть, – она пожимает плечами, хитро прищурившись. – Я, между прочим, тебя от холодной смерти спасла. Где ваша благодарность, доктор?

– Только не говори, что ты меня из сугроба откопала. Снега во дворе неделю уже нет, – не особо дружелюбно парирую я.

– Не из сугроба, – заливисто смеется Майя, но быстро успокаивается, поймав мой свирепый взгляд. – Ладно, уговорил, не буду тебя мучать, а то смотреть жалко. В общем, возвращаюсь я вечером с работы, смотрю, знакомая фигура, едва держась на ногах, бодается с дверью в подъезд и никак не может внутрь попасть.

– Жесть, – мрачно комментирую я.

– Ага, – со смешком соглашается Майя. – Оказалось, ты даже ключи из кармана не смог достать. Не нашел или забыл, что они у тебя есть. Пришлось помочь, потом проводить, до кровати дотащить, раздеть и спать уложить.

– С последним я бы и сам справился.

– Не справился бы. Уж поверь мне на слово, – заверяет брюнетка.

– А осталась зачем? – скользнув взглядом по моей футболке, неплохо сидящей на выдающихся формах, уточняю подозрительным тоном.

– Ты ключи в унитазе утопил, когда в туалет ходил, – Майя снова срывается на смех, а мне, в отличие от нее, ни хера не весело. – Закрыть за мной входную дверь ты бы не смог. Не оставлять же квартиру незапертой.

– А ты откуда знаешь, что я в толчке утопил? Свечку держала?

– Ты мне сам сказал, – невозмутимо отвечает Майя. – Не переживай, я в гостиной, на диване спала, а вот ты вел себя, как обычно, по-хамски.

– Не помню, – пожимаю плечами, отдавая Майе пустую чашку. – Спасибо.

– Не за что. Я на тебя не в обиде. Пьяные мужики, вообще, редко добрыми бывают.

– Большой опыт общения с пьяными мужиками? – язвлю я, умом понимая, что зря наезжаю на девчонку. Она мне плохого ничего не сделала. В кровать не залезла, ничего не украла, завтрак в постель принесла. Минет попрошу, и его без проблем сделает. Бери и пользуйся, а не допросы устраивай. Красивая, фигуристая, безотказная, типаж абсолютно мой. Какого хрена придираюсь?

– Достаточный опыт, не сомневайся, – предельно откровенно заявляет Майя. – Но то, что врачи-хирурги могут до ползучей кондиции нажираться, для меня откровение. И отнюдь не приятное.

– Во-первых, сегодня у меня выходной, а во-вторых, вчера я свой день рождения отмечал, – зачем-то оправдываюсь я.

– День рождения – повод серьезный. В таком случае, простительно. – многозначительно ухмыляется Майя. – Хочешь, я в качестве подарка тебе овсянку сварю?

– Ты лучше домой иди. Олеся вернется, не поймет твоей доброты, – спроваживаю засидевшуюся гостью, показывая взглядом на дверь. Минет, конечно, хорошо, приятно и заманчиво, но не здесь и не сейчас.

– А она не вернется, – уверенно произносит Майя, поставив чашку на поднос. В мутной башке что-то щелкает, вытряхивая из мозгов весь хмель. – Олеся приходила час назад, – невозмутимо поясняет соседка. – Ты не думай, я ей объяснила все, как было. Поверила или нет – не знаю. Вела себя спокойно, вежливо, даже кофе со мной выпила, сказала, что завтра днем заедет. За вещами. Саш… – виновато шепчет Майя, напугавшись выражения моего лица. – Я же не нарочно. Она своими ключами открыла. Не в шкаф же мне было прятаться?

– Это какой-то гребанный пи*дец, – хрипло бормочу я, проводя по лицу ледяной ладонью.

«Олеся бы спряталась», проскальзывает в голове тупая мысль. Догадавшись по моей реакции, что пора по-тихому сваливать, Майя молча улетучивается из спальни, а через три минуты и из квартиры. Что, сука, ей мешало сделать это ночью? Хер с ней, с незапертой дверью. В подъезде камеры везде, никто бы не сунулся. Мне, бл*ь, что теперь прикажете делать?

Сломав всю голову, но не придумав ничего вразумительного, заворачиваюсь в плед и, захватив телефон, выхожу покурить на балкон. Первая затяжка бьет по шарам, потом постепенно отпускает. Собравшись с духом, набираю Веснушкин номер, почти не надеясь, что она ответит. Но она оказывается смелее, чем я думал, и берет трубку после пятого гудка.

– Привет, Страйк, – здоровается бесцветным голосом, а я, как назло, зависаю, не зная, что сказать. С чего, вообще, начать?

– Лесь… – это все, на что меня хватает.

– Расслабься, Саш. Все нормально, я сама виновата, – невозмутимо выдает Веснушка, отправляя меня в очередной нокаут. Какое на хрен «нормально» и «сама виновата»? Она там белены объелась или успокоительного напилась? – Тебе не нужно ничего мне объяснять. Поверь, я все прекрасно понимаю.

– Что ты понимаешь, Лесь? – глухо спрашиваю я, тоже прекрасно понимая, с какой целью она мне все это говорит.

Олеся какое-то время молчит, подбирая правильные, по ее мнению, слова, которые, по сути, не скажут мне ровным счетом ничего. Я знаю, как она умеет закрываться, когда ей больно. Знаю, потому что сам это частенько практикую. Но сейчас больно нам обоим, так зачем врать и притворяться, что все зашибись? Ради гордости, чувства собственного достоинства? В жопу то и другое.

– Тебе нужно меня отпустить, – шелестит в трубке ее голос. Вопреки моим ожиданиям, не лживый и не наигранный. В груди болезненно сжимается от осознания, что она говорит это абсолютно искренне и серьезно.

– Не нужно, Олесь.

– Ты обещал, Саш. Помнишь? – тихо напоминает Веснушка.

Хотел бы сказать, что нет, но я помню. Такая глупость – эти обещания, данные, когда мы еще друг друга толком не знали.

– Я ее не трахал, – выкрикиваю в трубку.

– Майя мне сказала, – напряженно отзывается Олеся. – Но это неважно. Дело вовсе не в ней.

– Тогда в чем? – уточняю я, и вдруг отчетливо понимаю, что это наш последний разговор. Любые слова и уговоры бессмысленны. Она приняла это решение не сегодня и не вчера, и даже не полгода назад. Олеся изначально знала, что все закончится вот так…

– Во мне. Я тебя не люблю, – отвечает она недрогнувшим голосом.

– Врешь, Веснушка, – хрипло говорю я, до треска сжимая телефон.

– Мы оба сейчас врем, Саш, а значит, это нужно прекратить.

– Оба? – яростно переспрашиваю я. – За все месяцы, что мы прожили под одной крышей, я ни разу тебя не обманул.

– Кравцов, ты… – в ее голосе пробиваются злые нотки. – Я приезжала дважды. В первый раз в два часа ночи, меня никто не заметил, но я увидела и услышала более чем достаточно. Поэтому, пожалуйста, не надо из меня делать полную дуру.

– Не знаю, что ты там услы…

– Просто заткнись, Саш, – резко обрывает меня Веснушка. – Вещи я заберу завтра, пока ты будешь на работе, ключи оставлю в почтовом ящике. Тебе искренне и от всего сердца желаю удачно устроиться в Питере и достичь всех поставленных целей. Мне было с тобой хорошо, очень, но дальше каждый пойдет своей дорогой. Ты и сам понимаешь, что это правильное решение. Прости, мне больше нечего тебе сказать.

– Зато мне есть, что… – я замолкаю, услышав короткие равнодушные гудки. Они звучат снова и снова, пока я раз за разом набираю Олесин номер.

Сдаюсь минут через десять, выкурив как минимум полпачки сигарет и вслух перебрав все матерные слова. Перебесившись, возвращаюсь в спальню, залитую солнечным светом. Солнце, словно издеваясь, решает именно сегодня выглянуть из-за туч, напомнив всем замёрзшим, что за окном все-таки