— Присаживайтесь, Алексей Алексеевич, — приветливо предложил Турецкий и кивнул тому на стул для посетителей. Померанцев, который и привел к своему шефу свидетеля, добровольно взял на себя бумажную сторону допроса и, пристроившись за спиной Турчинкина, дабы не мешать его общению сразу с двоими маэстро, быстренько разложил на журнальном столике бланки протоколов. Записывающую аппаратуру, предупредив свидетеля о ее наличии, Турецкий включил сам.

— Итак, назовите, пожалуйста, ваше имя, отчество, фамилию, домашний адрес… — начал Александр Борисович официальную часть допроса, отметив, что приготовления к нему особого впечатления на Турчинкина не произвели. Покончив с формальностями, он перешел наконец к сути дела: — Алексей Алексеевич, вы догадываетесь, в связи с чем мы вас сюда пригласили?

Свидетель, прежде чем ответить, беспокойно поерзал на стуле, подумал и еле заметно пожал плечами:

— Наверное, из-за Шурки? Ну и этого его капитана…

— Вы имеете в виду Слепцова Федора Степановича, офицера расположенной неподалеку от Калеников части и своего друга Александра Юрьевича Бурлакова?

— Ну… да, Федьку Слепцова и Шурку… Только я к ихним делам никакого отношения не имею! Я им сразу сказал, пошли бы вы…

Турчинкин сердито сдвинул светлые брови и снова поерзал на стуле: очевидно, именно так выражалось у него волнение. Грязнов с Турецким переглянулись, и инициативу перехватил Вячеслав Иванович:

— И по какой причине вы им это сказали? Если не трудно, расскажите подробнее.

— По какой… Ясное дело по какой! Им это, значит, как забава, а у меня пацанов двое и баба больная… Вот и послал! Жалко, не сразу. А на лысого я плевать хотел! Еще грозиться вздумал…

Александр Борисович откашлялся и снял очки, по большей части находившиеся у него на носу. Тяжело вздохнул и кивнул Грязнову: Турчинкин оказался из разряда тех весьма трудных свидетелей, информацию из которых тянуть приходится словно клещами — не потому, что они что-то скрывают или собираются скрыть, а потому, что выразить свою мысль в словах для них тяжкий труд.

Спустя примерно полчаса нелегкой беседы картина наконец начала проясняться.

Около двух недель назад поздно вечером к Алексею Турчинкину, по его словам, зашел Бурлаков, предложивший ему подработать. От таких предложений Алексей никогда не отказывался, поскольку из-за болезни жены денег в доме вечно не хватало.

Как выяснилось, помощь от него требовалась совсем не сложная: Турчинкину вручили список покупок, которые следовало сделать в самые ближайшие дни. Помнится, список его удивил: помимо кое-каких, как выразился он, «железяк», зачем-то понадобился, например, коврик — из тех, что стелют в предбаннике, резиновый, что ли…

— Часом, не этот? — поинтересовался Турецкий, пододвигая к Турчинкину снимок, сделанный на месте убийства Мансурова — темно-зеленый полиэтановый коврик, найденный в кустах, где ожидал свою жертву снайпер.

— Он… — Алексей, казалось, совершенно не удивился, — очевидно, давно уже сложил два и два, каким бы тугодумом ни был. — Только я к ихним делам никакого отношения не имею, — упрямо повторил он.

— Мы вас ни в чем и не обвиняем, — мягко произнес Турецкий. — Мы уже поняли, что в какой-то момент вам не понравилось поручение и вы отказались от сотрудничества…

— Ну да… Этот лысый командовал, а Шурка с Федькой только башками кивали; гляжу — на земле у них, во дворе, значит, Слепцовых, эта хе… хрень, валяется и рядом шашка… Я не дурак, в армии свое, как положено, отслужил, понял, с какими игрушками балуются… Тут, значит, лысый, меня увидел…

— До этого, так следует понимать, он вас не видел? — вмешался Вячеслав Иванович.

— Не-а… Я как раз с рынка приехал, привез, что заказывали, и, как велено было, к Слепцовым понес… Они за сараюшкой базарили, я услышал — и туда. Ну и увидел… А там этот змей лысый как начнет орать!

— Из-за вас?

— Ну да… Не понравилось ему, что народу много. А мне и того больше не понравилось — я что, дурак? У меня баба больная, пацаны сопливые еще. Словом, Шурке, когда отошли, я отдал, чего купить успел, и послал его куда подальше! А дальше ушел и знать не знаю, как они там со своими делами расковырялись. Не мое дело!

— И вам не пришло в голову, когда убили Мансурова, что ваши… знакомые имеют к этому отношение?

— Это меня не касается! — хмуро повторил Турчинкин.

…— Так пришло или не пришло? — В голосе Вячеслава Ивановича мелькнула злость.

— Ну пришло… — буркнул тот. — Только меня это не касается, с какой стати? Я и денег ихних ни копейки не взял, так даром и прокатал весь день на этот рынок чертов на своем бензине!

Турецкий перехватил взгляд Померанцева и вздохнул, потом пододвинул Алексею Алексеевичу снимок Карпухина:

— Взгляните, пожалуйста… Вам этот человек знаком?

— Он, — кивнул свидетель. — Змей этот лысый… А больше я ничего не знаю!..

Александр Борисович выключил записывающую аппаратуру и устало откинулся на спинку стула:

— Сейчас вам дадут протокол, прочтите его внимательно, если все правильно — распишетесь, следователь покажет, где именно. Давайте ваш пропуск и в ближайшее время, пожалуйста, никуда не уезжайте из дома: вы можете нам еще понадобиться.

— Отродясь никуда не ездил и дальше не собираюсь, мне работать надо, а не по отпускам разъезжать, — сообщил Турчинкин. — Только я уже все сказал, что знаю, еще-то я вам зачем?

За спиной свидетеля Померанцев красноречиво возвел глаза к потолку, демонстрируя своему шефу полное изнеможение.

Поручив Наташе проводить Турчинкина до дежурки на выход, Александр Борисович вернулся в кабинет и с удовлетворением отметил, что Грязнов без него времени зря не терял, накручивая диск городского телефона. Дождавшись, когда Вячеслав Иванович отдаст необходимые распоряжения, он кивнул головой:

— Ты прав. Карпухина надо брать, и срочно. Но каков наш главный свидетель, а? Ладно, что бог дал, то и есть, постановления я сейчас напишу. Валерий, кончай возиться с бумагами, быстро дуй в суд, пока рабочий день. Не забудь прихватить заключение экспертов по автоматам: один из «клинов» наш…

— С Украины пока молчок. — Завершивший очередной разговор Грязнов положил трубку. — Похоже, Слепцов-младший у нас теперь из важных свидетелей переместился в обвиняемые… Надеюсь, возьмут его без эксцессов…

— Яковлев исходит из того, что он вооружен, — напомнил Александр Борисович. — Надеюсь, Калина оправдает характеристику, данную ему Дубинским…

— А что папаша, по-прежнему утверждает, что единолично и собственноручно расправился с Мансуровым? — поинтересовался Померанцев, уже на ходу складывая в папку нужные бумаги.

Александр Борисович неодобрительно посмотрел на Валерия:

— Вот когда сам станешь «папашей», тогда и поймешь… — и, покачав головой, невесело добавил: — Жаль полковника, в любом случае пойдет за соучастие! Не мог он не знать, к чему готовятся его сынишка и бывший подчиненный.