ума! Замерзшие, промокшие, голодные, испуганные… Сколько их? Сотни? Тысячи? Ну да, да, говорят, скоро пик наводнения. Ситуация просто невыносима. Бог знает, что будет, если это продолжится. По словам экспертов, уже завтра Сена может достигнуть максимально высокого уровня за всю историю, а именно уровня 1658 года, то есть восьми метров девяноста шести сантиметров, в Пятнадцатом и Седьмом округах будет еще больше разрушений, и вода затопит сектора, где сегодня ее еще нет. В Семнадцатом округе она дойдет до площадей Ваграм и Батиньоль, в Третьем – до Севастопольского бульвара и улицы Тюрбиго, а в Пятом – до улицы Бюффон и проспекта Гобеленов. Материальный ущерб от катастрофы будет колоссальным, – с горечью добавил комиссар. Чтобы все пришло в норму, понадобятся месяцы и годы. Разбушевавшаяся Сена лишь повысит градус недовольства властями, проявляющими полную беспомощность в периоды кризисов. В стране, до сих пор залечивающей раны, нанесенные террористами в ноябре 2015-го, наводнение станет еще одним фактором раздора нации.

* * *

Когда Линден вернулся в гостиницу, было уже поздно, под дверью он нашел записку от Лоран: «Завтра я непременно хочу увидеть твоего отца. Так нужно. Я говорила с врачом, он не против. Проводи меня к нему, пожалуйста. Целую. Мама».

Картины страдающего от наводнения Парижа вытеснили хоть на какое-то время мысли о родителях. Линден в изнеможении рухнул на кровать и посмотрел на часы: два часа ночи. Значит, в Сан-Франциско сейчас пять дня, там еще среда. В это время Саша должен быть на собрании у себя в бюро. Он позвонит ему позже. Или завтра. А сейчас он послал ему фотографию затопленного водой Зуава, освещенного лунным светом. Его сон был неглубоким и прерывистым, а проснулся он от стука в дверь. Снаружи было еще темно, не было и восьми, дождь опять вовсю стучал о стекло, как и предсказывал полицейский, пауза оказалась недолгой. За дверью стояла Мистраль: они с мамой готовы, Линден уже может спуститься? Агате удалось вызвать им такси, Лоран была еще слишком слаба, чтобы дойти до больницы пешком. Они встретились в ресторане, чтобы позавтракать. В гостинице, кроме них, теперь почти не было постояльцев. К огромному удивлению Линдена, в зале сидел Колин, жизнерадостный, безукоризненно одетый и выбритый, благоухающий дорогим лосьоном. Он тепло поприветствовал Линдена как ни в чем не бывало, даже похлопал по спине. Линдену не раз доводилось наблюдать эти метаморфозы в духе доктора Джекила и мистера Хайда, его зять за один день был способен превратиться из пьяного в стельку варвара в изысканного джентльмена. Тилья невозмутимо наблюдала за этой сценой и мелкими глотками пила свой кофе. Их брак был загадкой. Как может она его выносить? Этого Колина, который врал не переставая, который делал вид, что никаких проблем с алкоголем у него нет, который сам не понимал, как жалок. Линден спрашивал себя, сколько еще выдержит их брак. А Колин старался вовсю: подливал чай Лоран, улыбаясь, вскакивал, чтобы принести Мистраль второй круассан.

Оставив их заканчивать завтрак, Линден погрузился в чтение утренних новостей. Сегодня, в четверг, уровень Сены должен достигнуть максимума: восемь метров девяносто девять сантиметров у Аустерлицкого моста, страшно представить себе. Сможет ли выдержать город? Он прочел, что вода в реке ядовито-желтого цвета и отвратительно пахнет, а течение в десять раз быстрее обычного. Эксперты опасаются, что Сена несет опасные отходы, а в воде содержится угрожающее количество мусора и разлагающихся органических соединений. Загрязненные ядовитыми веществами и металлами зловонные воды наполнят воздух тошнотворными миазмами. Газеты пестрели жирными заголовками: «национальная катастрофа», в каждой статье мелькали одни и те же слова – «разрушение», «опустошение», «вынужденный отпуск», «паралич». Далее из новостей потрясенный Линден узнал, что ночью был разграблен магазин «Apple Store» на улице Галеви. Оба оперных театра столицы затоплены. (Сашу эта новость очень расстроит.) Знаменитый английский книжный магазин «Шекспир энд компани» на набережной Монтебелло тоже оказался залит водой. Еще было множество выразительных фотографий, Линден даже пожалел, что их сделал не он: собор Нотр-Дам, съежившийся и неузнаваемый, который скорчился в воде, будто раненый зверек; залитый сад Тюильри, где затопленные деревья отчаянно тянули руки к небу. Фонтан Сен-Мишель плевался грязью, о стены Школы изящных искусств на улице Бонапарта плескались волны. Затопило множество подстанций, и постоянные отключения электроэнергии замедляли жизнь города. До недавно отстроенного здания Министерства юстиции, сияющего стеклом и сталью, вода не добралась, оно стояло на возвышенности. А вот новый гигантский комплекс зданий Министерства обороны – Гексагон, – построенный в Пятнадцатом округе Парижа на площади Балар, который еще называли «Французским Пентагоном», оказался поврежден, и в прессе по этому поводу вовсю критиковали строителей. Возведен он был на фундаментальных сваях – как раз для того, чтобы избежать риска затопления, – но ущерб нанесен огромный, хотя до конца еще не понятно, какой именно. Строителей ругали: зачем вообще было его строить на затопляемой территории, как и больницу Помпиду, которую теперь пришлось эвакуировать?

Линден ждал в коридоре больницы, пока его семейство пообщается с Полем. Палата была слишком маленькой, чтобы вместить всех. Первой вышла Тилья, вид у нее был озабоченный: ей показалось, что сегодня утром отец выглядит хуже, он еще больше побледнел, глаза запали. Властным тоном она поинтересовалась у медсестры, можно ли увидеть профессора Мажерана, и услышала в ответ, что персонала не хватает, работа затруднена из-за большого количества пациентов, прибывающих сюда из других, пострадавших от наводнения больниц. Тилья уселась рядом с братом. Ей было очень страшно находиться здесь, страшно разговаривать с медсестрами, страшно дожидаться врачей. Линден никак не отреагировал, и она, бросив на него удивленный взгляд, сказала, что никогда не видела его таким уставшим. Через силу улыбнувшись, он ответил, что она преувеличивает. То, что она произнесла потом, очень испугало Линдена: похоже, отец не выкарабкается. Линден возмутился: да какого черта она так говорит? Тилья упрямо покачала головой: отец умирает, они все это понимают, но не решаются сказать вслух. Они не способны взглянуть правде в лицо, и все-таки это придется сделать. Линден с трудом удержался, чтобы не отхлестать ее по щекам. Да как она смеет! Как она смеет убивать их надежду? Он был готов вцепиться ей в горло. Когда в дверях палаты появилась плачущая мать, Тилья взяла себя в руки, и Линден тоже постарался справиться с гневом. Они оба вскочили, чтобы поддержать Лоран, и когда взгляды брата и сестры встретились, Тилья словно передала ему безмолвное послание: скажи маме, что он поправится. Скажи ей все, что нужно, чтобы мы сами в это поверили.