Спицы сорвались с ее пальцев и молниеносно поразили выкрикивавшую проклятия колдунью. Легко, как бумагу, одна из них пробила лоб женщины и, оставляя за собой кровавый шлейф, вылетела из затылка. Другая — пронзила грудь, и это тоже произошло настолько стремительно, что Яков едва успел сообразить, что случилось со спицами, а они уже снова вращались в пальцах Альв.

— Убейте ее! — завопила давешняя "валькирия" и сама первой бросилась в бой, нацелив острие глефы в грудь Альв.

— Попробуй! — Спицы опять сорвались с пальцев Альв, но на этот раз "валькирия" парировала атаку, смахнув обе смертоносные иглы одним ударом глефы. Вот только эти спицы жили своей собственной жизнью, вернее, исполняли все, чего хотели тонкие пальцы Альв. Они не упали на землю и не улетели от удара в лес, они отлетели от Вибк и атаковали снова. Одна снизу, другая сверху. Это было захватывающее зрелище, но у Якова не оставалось на него времени. Он уже понял, что на этот раз Альв в одиночку не отобьется, хотя и был удивлен ее вновь открывшимися способностями.

Яков окинул ТВД[64] коротким взглядом разведчика и вскинул руки, в которых уже сжимал оружие. Остальное было просто до тошноты. Он стрелял практически в упор и все, что от него требовалось, это действовать быстро — на пределе своих возможностей — и двигаться тоже быстро, не давая противнику и малейшего шанса достать его мечом или глефой. Ну он и двигался. Стрелял и уклонялся от ударов. А потом все внезапно кончилось, только ржала случайно раненая выстрелом в бок лошадь.

"Бойня!"

Ну, так все, на самом деле, и обстояло. Бойня и есть. Троих или четверых убила своими волшебными спицами Альв, но остальных-то отправил в "Валгаллу" Яков. Просто перестрелял, и никакая магия им не помогла. Ни белая, ни черная, не та и не эта.

— Ну, вот и все! — вздохнул он, оборачиваясь к Альв. — Ты…

Нечто похожее Яков уже видел дважды, поэтому и не всполошился. Хотя сердце сжало и не отпускало, пока он шел к женщине. За несколько мгновений, что прошли после восемнадцатого выстрела, Альв успела осунуться и потерять присущий ей живой блеск. Она побледнела, поблекли волосы, и закатились глаза. А в следующее мгновение женщина осела на землю кучей смятого тряпья. Осела, качнулась и, — не успел Яков еще подойти, — опрокинулась на спину…

* * *

Когда Альв пришла в себя, оказалось, что она лежит в дормезе на разложенном диване, и голова ее покоится на коленях Йепа. Это было приятно, но…

— Я…

— Тш! — остановил ее он. — Лежи! Отдыхай!

— Я опять лишилась чувств? — воспоминания о бое с сестрами Гёндуль, хотя и не исчезли в пучине беспамятства, как это случалось с ней раньше, но, словно бы, выцвели, потускнели и казались "сведениями с чужих уст", как если бы ей рассказал эту историю кто-то другой. Впрочем, это было лучше, чем ничего.

— Да, Альв, — подтвердил Йеп. — Но есть и хорошие новости: ты продержалась до конца боя, да и "отсутствовала" совсем недолго.

— Сколько?

— Полчаса, я думаю, — сообщил ее мужчина после короткой паузы. — Или чуть больше.

"На сколько больше? — хотела было спросить она. — Еще на полчаса или на час?"

Но не спросила. Вернее, спросила, но не об этом:

— Ты убил их всех?

— К сожалению.

Вот этого она никак не могла понять. Откуда это все? С чего бы ему жалеть тех, кто, не задумываясь, убил бы его просто потому, что он являлся спутником Альв? Странный и неуместный гуманизм. Тем более, для солдата.

— Не жалей, — попросила она. — Ты же знаешь, в поединке может победить только один, и выиграть сражение может только одна сторона…

— Наверное, ты права, — не стал спорить Йеп. — Кто они такие?

— Они считают себя паладинами, — улыбнулась Альв, заглядывая снизу-вверх в глаза мужчины. — Воины света, а я, стало быть, порождение хаоса и тьмы. Ты же слышал, Йеп, для них я, если не Геллия, то уж верно — Беда или Гулльвейг[65].

Сейчас она вспомнила все эти подробности и могла только удивляться тому, что еще утром не помнила этого, как, впрочем, и многого другого.

— Древний орден женщин-воительниц. Поэтому и сестры Гёндуль. Ты же знаешь, Гёндуль — валькирия, ну, а они, стало быть, ее сестры.

— А та колдунья? — продолжил свои расспросы Йеп. — Она действительно колдовала?

— Колдунья, Йеп, это я, — Альв не могла и не хотела ему врать, и пусть будет, что будет, — а Кирса[66] — волшебница. И она не колдовала… она волховала. Попросту пыталась лишить меня сил. А это, с их точки зрения, подвиг, а не преступление.

— Любопытный расклад, — улыбнулся Йеп, которого слова Альв, судя по всему, не расстроили и не взволновали. — Давно они на тебя охотятся?

В его вопросах не было назойливого любопытства. Одно лишь желание понять смысл происходящего.

— Давно, мне кажется… — Что ж, этого она не помнила, но по ощущениям, это была давняя вражда, однажды переросшая в ненависть. — Извини, Йеп, но этого я не помню.

— Значит, они нас выследили… и устроили засаду.

— Они знают, что я могу оборачиваться, а с виверной шутки плохи.

— Да, это я помню! — снова улыбнулся Йеп. — Но почему у них не было ни луков, ни арбалетов?

Йеп умный и все замечает. И, разумеется, задает верные вопросы.

— Не помню точно, — тяжело вздохнула Альв, которой было неприятно признаваться самой себе, не то что Йепу, что и этого она тоже не помнит. — По-моему, я заговоренная от стрел, или что-то в этом роде. Какое-то колдовство, но не мое. Это кто-то другой меня заговорил.

— Похоже, ты вспоминаешь все больше и больше, — У Йепа замечательный голос. Сильный, глубокий. По-настоящему мужской. Так бы и слушала весь день, не убирая головы с его колен. С ним ей было хорошо и покойно, и не важно насколько она сильна сама по себе, как виверна или как колдунья. Какой бы силой ни обладала Альв, его надежная мужская сила нужна ей не меньше, чем любой другой женщине, ищущей в мужчине опору и защитника.

— Скажи, Йеп, — мысль оказалась неожиданной, но в следующее мгновение Альв подумала, что это уместная и правильная мысль, — от кого ведут свой род Ицштеды?

— Отец говорил, от самого Тюра[67], - усмехнулся Йеп. — Сказка, конечно, но звучит складно и весьма героически. Для Скулнскорха в самый раз.