Света пристроилась в семью режиссера Бланкадомработницей. Матвей Георгиевич был величиной в мире театра, о его постановкахговорили с придыханием не только в Москве, но и в Лондоне, Париже, Риме.Режиссер часто мотался за рубеж, принимал он иностранных друзей и у себя. Всемидесятые годы советским людям не разрешалось дружить с гражданами другихгосударств. Сейчас в это трудно поверить, но, для того чтобы выехать на отдых всоциалистическую Болгарию, требовалось преодолеть массу препонов, пройтикомиссии в домовом комитете, в парткоме на работе, в районном комитете партии,ответить на многочисленные каверзные вопросы, выслушать инструктаж… И толькотогда вы имели шанс пересечь границу СССР, сжимая в кармане тридцать долларов.Большую сумму вывозить категорически запрещалось. Но существовала особая кастасоветских людей, которые жили не по правилам, в основном это были работникиискусств, регулярно выезжавшие на гастроли. Коммунисты сквозь пальцы смотрелина дружбу между московскими и парижскими балетными танцовщиками и не прижималик ногтю советских пианистов, обменивавшихся письмами с коллегами из Лондона.Матвею Георгиевичу Бланку тоже позволялось звать в гости иностранцев, и в одинпрекрасный день у него в столовой оказался Марк Радберг, сорокалетнийамериканский холостяк.

Светлана внесла в комнату блюдо с пирожками,Марк глянул на домработницу… Принц увидел Золушку и мигом влюбился, сбыласьмечта маленького Юрочки.

Как они договорились, не зная один русского, адругая английского языка, где встречались в Москве, остается за кадром. Важнодругое: Марк предложил Свете руку и сердце, она согласилась. Целый год потом,чуть ли не на уровне глав государств, решался вопрос о свадьбе. Маркиспользовал все связи и добился своего. Хмурым осенним днем его со Светойрасписали в московском загсе. Наутро молодые вылетели в Америку. Светочкагорько плакала, в те годы отъезд за океан, в США, был подобен смерти. Надеждына новую встречу с братом у нее не было. Правда, Марк клятвенно обещалупотребить все свое влияние и связи, чтобы перетащить мальчика в США, но,очевидно, забыл или не сумел этого сделать. Одно время Юра ждал писем илизвонков, но потом понял, что надеяться не на что. Света словно провалилась впрорубь. Началась другая жизнь, через пару лет Юра стал считать сестру умершей,а потом и вовсе забыл про нее. Он вырос, женился, отсидел два раза, потомнеожиданно взялся за ум, принялся слесарничать, работал в гараже, даже сделалкарьеру, став начальником… Словом, текла обычная жизнь, так живут тысячи людей:женятся, рожают детей, пьют, гуляют, работают…

Но полтора года тому назад как-то вечером кЮрию и Клаве заявился нежданный гость: очень хорошо одетый мужчина. Он показалпаспорт гражданина Америки и на слишком правильном русском языке представился:

– Джон Клайманн, адвокат Софи Радберг.

– Кто? – не понял Юрий.

Господин Клайманн сел в кресло и вывалил целыйушат невероятной информации. Светлана, став американкой, превратилась в Софи.Великолепно зная, что КГБ берет на заметку всех тех, кто имеет родственников зарубежом, она оборвала связь с братом. Она была настолько напугана, что дажепосле перестройки не решилась объявиться. Муж ее давно умер, детей у Радберговне было, все огромное состояние перешло к Софи. Несколько месяцев назад она,узнав о своей неизлечимой болезни, распродала все, что имела, оставив толькокрохотную ферму, на которой и провела последние дни. Перед смертью она вызвалак себе Джона и велела:

– Ты поедешь в Россию, найдешь там моегобрата Юрия и передашь ему это письмо.

Адвокат, естественно, выполнил поручениеклиентки. Когда он ушел, Юра вскрыл конверт, прочитал послание и дал его Клаве.Всю ночь потом супруги пытались переварить информацию.

Светлана сообщала, что хочет оставить нажитоебрату и его семье. Но официально оформить наследство она не пожелала.

«Вас заставят заплатить гигантскиеналоги, – писала она, – а я вовсе не намерена кормить ни ваших, нинаших разжиревших госчиновников. Деньги заработаны тяжелым трудом и должныдостаться тебе, Юрочка, целиком, без грабительских вычетов. Я придумала план.Распродала абсолютно все и обратила в деньги, в драгоценности. Их немного, ноони эксклюзивны. Из камней, огромных по величине бриллиантов, заказаноожерелье. Ты, Юра, вместе с женой должен приехать в США как турист, вот планмоего дома, стрелкой отмечено место, где спрятана шкатулка. На обратной дорогетвоя жена наденет на шею ожерелье, под кофтой его скорей всего не заметят,впрочем, к личным драгоценностям путешественников на границе не придираются».

Целую неделю потом Юрий и Клава ломали голову,как поступить. История походила на розыгрыш, посоветоваться с кем-либо муж ижена боялись.

– Ты вспомни, – настаивалаКлава, – Светкин почерк или нет?

– Где ж упомнить? – ворчал Юра,вертя в руках послание. – Сколько лет пронеслось.

В конце концов решили ехать, сбегали втурагентство, наскребли денег на путевку и получили от американского посольстварешительный отказ. Юре, как дважды судимому, Клаве, как жене уголовника, въездв США был закрыт навсегда. Представляете, как задергались супруги? Если раньшеу них имелись сомнения по поводу наличия ожерелья, то теперь, когда Америкаоказалась недоступной, они мигом отпали.

– Уголовник чертов, – «чистила»Клава по ночам супруга, – урод! Из-за тебя таких деньжищ лишились!

Юра только крякал.

– Может, попросить кого другогосъездить? – один раз предложил он.

Жена налетела на муженька с кулаками.

– Последний ум пропил! – заоралаона. – Кому такое предложить! Сопрут мигом!

Одним словом, положение казалось безвыходным,но тут Юрка совершенно случайно столкнулся на улице со своим бывшим «коллегой»по зоне Степкой Ужковым. Мужики зарулили в кафе, выпили, и Ужков со вздохомсказал:

– Прикинь, кто у меня зять! Мент!

Юрка заржал.

– Угораздило с легавым породниться!

– Эх, – махнул рукой Степка, –да он ничего, нормальный парень, папой меня кличет. Полгода назад с моейдочерью за океан улетел, в ихнюю полицейскую академию, по обмену.

– Погоди, – удивился Юра, – какже твою дочь выпустили?

– Почему нет? – вздернул бровиСтепка.

– Так ты же судимый, а американцы такихне любят, – стал делиться личным опытом Юрий, – до третьего коленавизу не дают!

Степка заржал.

– Дураки они, патриоты гребаные. Говорилже тебе, зять у меня мент.

– И чего? – не понимал Юрий.

Продолжая смеяться, Степан пояснил: