— Придется привыкать к моему мерзкому характеру, ваша светлость. Я ведь пытаюсь привыкнуть к вашему, — проговорила тихо, но оттого не менее зло.

Я была готова к любой реакции, но только не к тому, что муж поспешно схватит мой свалившийся шерстяной плед и накроет им себя.

Не успев среагировать на эти странные манипуляции, я нахмурилась, повернула голову, чтобы посмотреть, в чем, собственно, дело. Но не успела даже взглянуть, как одним резким движением меня прижали к кровати. От удара спиной о мягкую перину из меня выбило весь дух.

Ричард, который теперь нависал надо мной, неодобрительно сказал:

— Марита, хватит. Ты в добровольно-принудительном порядке сохраняешь постельный режим.

— Размечтался, — вырвалось в ответ.

Заметив удивленно взлетевшие брови мужа, я поспешила исправить реплику:

— В смысле, я ведь уже хожу. Все нормально, волноваться не о чем.

— Волноваться всегда есть о чем, дорогая моя герцогиня.

Я прищурилась.

— Может, отпустишь меня?

— Что, тяжело терпеть мой мерзкий характер?

— На самом деле масса твоего тела оказалась намного тяжелее характера, — нагло заявила я.

Герцог вздохнул. Отпустил мои руки, пригвожденные к кровати, но увеличивать дистанцию между нами не спешил. Его лицо находилось так близко к моему, что я принялась завороженно разглядывать его бороду.

Она выглядела уже не такой колючей, какой была еще вчера. Отросла? Может, он помыл ее какими-то травами? Лавандой? Но тогда она должна пахнуть. Я не удержалась. Потянулась вверх, вдохнула запах, но ничего, кроме почти выветрившейся туалетной воды, не почувствовала.

Зато взгляд мужа прямо намекал, что такого странного поступка он не ожидал.

— Так где ты пропадал вчера? — поспешно спросила, поражаясь, насколько универсальным может быть «семейный допрос», когда нужно перевести тему.

— А вам обязательно все знать, герцогиня? — выгнул бровь Ричард.

— Ну да. — Мне казалось, что это очевидно. Но раз нужно подтверждение…

— Не думаю, что леди стоит забивать себе голову этой чепухой.

— У вашей жены мерзкий характер, — напомнила я.

— Да. — Ричард склонился ниже, поцеловал меня в лоб. — Я занимался делами, Марита. Это все, что тебе стоит знать.

После этого он отодвинулся, откинул одеяла (сразу все), встал с кровати. Подошел к шкафу, зачем-то схватил штаны и скрылся в будуаре.

Я не поднималась с постели, задумчиво глядела в потолок и пыталась заставить себя не обижаться на его слова. Муж вернулся в комнату минут через десять. Оголенный по пояс. В штанах. И почему он не переоделся здесь?

— Ричард, ты сегодня снова уедешь? — постаралась задать вопрос спокойным голосом.

Герцог повернулся ко мне, взглянул с легким удивлением.

— А в чем дело? — уклонился от прямого ответа.

— Ни в чем, — пожала плечами. — Просто интересно.

Муж помолчал несколько мгновений, а затем сказал немного растерянно, словно не знал, правильно ли поступает:

— Сегодня могу не уезжать.

— Хорошо, — вновь пожала плечами, делая вид, что меня это мало волнует.

…два последующих дня мы провели бок о бок.

Это было странно и необычно, но именно эти два дня показали нам, что значит быть супругами не в ненависти, не в хладнокровии и безразличии, не в страхе за чужую жизнь, не в омуте тайн, а в обычной повседневной жизни.

Мы начали примериваться друг к другу.

Пришла наша пора вырабатывать тактику на день и стратегию на всю дальнейшую совместную жизнь.

Матушка не бесновалась, поэтому достойных оправданий для жажды совершать опасные поступки у меня не было.

С кровати я встала по собственному желанию. Вызвала служанку, начала одеваться еще до ее прихода, успела приложить к телу корсет. Эми зашла как раз в тот момент, когда потребовалось помочь со шнуровкой.

Ричард уже спустился вниз и, думаю, сказал матушке, что я еще сплю.

Но я больше не собиралась спать. Днем, во всяком случае.

Ходить мне было небольно, шов не разошелся, даже когда я совершила несколько резких движений. Это наталкивало на мысль, что Роберт слишком сильно перестраховывался.

Когда он заглянул ко мне, чтобы провести плановый осмотр, впал, мягко говоря, в профессиональный шок.

Я попыталась объяснить мотивы собственных поступков, после чего он так на меня посмотрел, словно я уже была мертва. Скрестил руки на груди, облокотился на дверной косяк и со скепсисом наблюдал, как я выхожу из комнаты.

— Если несмотря ни на что пациент хочет себя убить, тут я бессилен, — едко отозвался он.

— Роберт, тебе не о чем волноваться, я в порядке, — отозвалась спокойно, стараясь не смотреть на доктора, чтобы не изводить себя чувством вины.

За столом меня увидеть не ожидали.

Ричард на этот раз сидел во главе стола и едва не подавился чаем, заметив меня в дверях.

— С добрым утром, — вежливо поздоровалась я. — Приятного аппетита.

— Марита! — обрадовалась матушка. — А мы уж думали, ты собираешься проспать до самого обеда.

— Я прекрасно себя чувствую, — ответила, присаживаясь на отодвинутый герцогом стул. — И очень проголодалась.

— В таком случае отведайте жареной рыбы, — сказал Ричард за моей спиной.

— А это что? — спросила я, заметив глубокую тарелку со странным содержимым. Пригляделась и восторженно воскликнула: — Неужели жидкий шоколад?!

— Только все не ешь! — тут же среагировала Софи, зачерпнув лакомство ложкой, и начала поливать вязкой коричневой жидкостью рыбу, словно это был соус.

— Любите шоколад? — спросил Ричард, присаживаясь на свое место.

Вместо того чтобы ответить, я почему-то нерешительно взглянула на маму, словно ища поддержки: «Что мне ему ответить? Леди положено любить шоколад?»

Наверное, сказался наш утренний разговор. Теперь я боялась предстать перед мужем самой собой.

Прежде чем матушка успела как-то отреагировать, Ария воскликнула:

— Она его обожает, ваша светлость! Может есть его ведрами, если не попробуете сейчас, потом и не достанется ничего.

В моем взгляде промелькнул испуг.

— Мм, — задумчиво изрек Ричард, чем заставил меня похолодеть от страха и начать планировать жестокую месть болтливой сестре. — Хорошо, что я не люблю шоколад.

— Не любите? — И почему я так удивилась?

— Нет, — скупо сказал он, отправляя в рот кусочек рыбы.

Я взглянула на столовые приборы, расставленные перед ним.