Пропустив мимо ушей мою просьбу, он требовательно спросил:

— А меня зачем в обе расцеловала?

— ‎Душевный, блин, порыв. Я тебя еще и в нос чмокнула, если ты вдруг забыл. Пытаюсь выполнить норму по расцеловыванию до полуночи.

Про норму я, конечно, соврала, и Свер мне, кажется, не поверил. Весело хмыкнул и потащил в дом. Как есть, на руках.

Мне было и приятно, и весело, и почему-то даже волнительно.

Но не очень долго. Алис, заметивший наше возвращение, тоже хотел потаскать пограничную нечисть на руках и с боем попытался отнял меня у Свера.

Ну, как с боем, подошел, улыбнулся, лапки свои загребущие ко мне протянул и так заискивающе пропел:

— Что же ты, светлый княже, такие тяжести таскаешь? Не по чину будет, отдай мне, — а наткнувшись на подозрительный взгляд вожака, с серьезной рожей выложил, — тебя там Берн искал, кажется, что-то срочное.

Волшебные слова подействовали. Вся веселость мигом схлынула со Свера.

Он поставил меня на пол, проигнорировав протянутые руки лиса, быстро коснулся губами макушки, бросив выразительный взгляд на лыбящегося оборотня, и ушел.

— И что, — отшатнувшись подальше от Алиса, на полном серьезе вознамерившегося меня немного на руках поносить, я подозрительно спросила, — Берн его и правда искал?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— ‎А кто ж знает? Я Берна уже давненько не видел, может и искал, — беспечно пожал плечами Алис.

— Яра, — Ашша подкралась сзади, крепко обхватив меня руками и прижавшись щекой к щеке, — пора бы костерок разжигать, зови Свера. Все на пустыре уже собрались, только его разрешения и ждут.

Глаза у Алиса загорелись.

— Точно! Сегодня ж в «медведя» играть будем.

Обхватив нас обеих, отчего я прямо почувствовала, как же некомфортно чувствуют себя вафли в вафельнице, нас по очереди одарили звонкими поцелуями:

— Простите, красавицы, но мне пора на пустырь. Охочих медведем побыть нужно опередить или шкуру отбить, там как повезет.

Игра в «медведя» сводилась к тому, что стая девиц с визгом и смехом, под звук трещоток, при свете одного лишь костра, кружилась у огня, спасаясь от загребущих лап медведя — обряженного в медвежью шкуру парня. Вся заманчивая прелесть этой игры заключалась в том, чтобы прижать кого-нибудь украдкой, и многие парни готовы были даже драться за право побыть медведем и облапать симпатичную им девушку.

Алис, которого тоже привлекала эта возможность, сбежал, а Ашша осталась, и ее просьба осталась вместе с ней.

Пришлось идти искать Свера, как будто она не могла на несколько минут раньше нагрянуть, когда он еще тут был, рядышком.

Я чувствовала себя очень странно, разыскивая вожака, в то время, как сам он искал Берна.

— Свера ищешь? — раздался за спиной голос Трава, заставив вздрогнуть. Я озабоченно разглядывала улицу, силясь понять, где именно может находиться вожак. Без него возвращаться в дом прямо в лапки к Ашше смысла не было, но он не спешил облегчить мне жизнь и отыскаться.

— ‎Его, — недружелюбно подтвердила я, вскользь мазнув взглядом по раскрасневшемуся лицу оборотня.

— ‎Я его пару минут назад видел, — не смущенный моей враждебностью, Трав кивнул себе за спину, туда, где костров было меньше, а темноты больше, — кажется, Свер искал кого-то.

Я обрадовалась, взбодрилась и скомкано поблагодарив, побежала прямо туда. В темноту, в сторону реки и пустого сейчас капища, из которого ушла вся сила, на время, пока Волчица отдыхала где-то в своих звездных лесах.

Снег набирал силу, снежинки собирались в хлопья и тяжело падали на землю, больше не кружась в воздухе. Костров становилось все меньше. Впереди горело еще всего два костра, а Свера все нигде не было видно.

— Рала! — обрадовалась я знакомому лицу. На длинной косе и меховом вороте ее шубки белел снег, но оборотница не обращала на это внимание.

Крепко сжав в объятиях, она звонко чмокнула меня в щеку, проигнорировав беззлобные смешки, раздавшиеся от костра.

— А ты что здесь делаешь? — удивленно и радостно спросила она, медленно выпустив меня из объятий. Я уже давно смирилась с привычкой оборотней забивать на личное пространство и лезть с обнимашками и не вырывалась. — Я думала, ты на пустыре веселишься.

— ‎Свера ищу, — недовольно призналась я, не забывая оглядываться по сторонам: а вдруг увижу где-нибудь знакомую, беловолосую макушку, — иначе никто на пустыре не повеселится. Не видела его?

— ‎Нееет, — с сомнением протянула она, обернувшись к сидящим у костра оборотням. Подростки, совсем недавно обретшие возможность перекидываться, энергично замотали головами, подтверждая, что вожака здесь не было.

— ‎Ладно, пойду тогда дальше, — решила я. Оставался последний костер, после которого я могла вернуться только обратно в дом Свера. Быть может, он где-нибудь свернул, мы разминулись, или он пошел не по цепочке из костров, что протянулись по главной улице, а сократил путь через какой-нибудь переулок. Может быть, он на самом деле знал, где находится Берн, и не искал его вовсе, а сразу пошел к нему.

Может быть все, что угодно.

Заглядывая мне в лицо, Рала просительно протянула:

— Может с нами посидишь? Погреешься?

— Мне вожака нужно найти.

Не успела я отойти от костра и на десяток шагов, как в темноте, сверкнули красным чьи-то глаза. Огромная, темная фигура медленно выступила из густой тени забора в рассеянный свет ближайшего костра.

Раздался истошный женский визг.

Опасность я заметила слишком поздно. Позднее всех.

Зрачки двумя звездами сияли на черной лохматой морде, а вокруг этих звезд кровавым океаном сияла красная радужка. Из оскаленной пасти капала белая пена, на холке топорщилась шерсть, такая грязная и слипшаяся, что больше походила на иглы.

— Зимний Зверь! — завизжала какая-то девица. Орал человек, я была в этом уверена на все сто. Прожив в деревне достаточно долго, я хорошо научилась отличать обычного человека от оборотня. Даже по одному взгляду. Даже по первому вскрику.