Шайдлек кивнул.

— Но откуда вы это знали? Ах да, пресса! Вы же читали газеты, журналы… Хотя позвольте, там не было ни одного издания с афишей развлечений. Как это понимать? А телефоном вам пользоваться не разрешено.

— Вы забываете «Коммерсант». У него как раз был вкладыш, посвященный, как это у вас говорят, культурному досугу. Давайте вернемся в машину. Я устал. И хочу есть.

— Но в «Коммерсанте» не было такого вкладыша, я точно помню.

— Вы удивительно невнимательны для работника прокуратуры. Были б повнимательней, заметили б большой разрыв в нумерации страниц. Это у вас не было вкладыша, потому что вы газеты после меня просматривали. А я спустил вкладыш его в унитаз.

Несмотря на то, что он упустил киллера и потерял Селиверстова, Денис был откровенно восхищен Шайдлеком и сдерживал свои эмоции с трудом.

— Ну, хорошо, ладно! А как вы вообще узнали, что он пойдет в кино? Ну, похож он на Бандераса, не спорю, даже сильно похож. Но где гарантия, что он побежит смотреть этот фильм? Да еще аккуратно в то время, когда мы станем его караулить?! Он что, такой фанат Бандераса? Или, может, он во все кинотеатры одновременно ходит все дни, пока фильм в прокате держится? Это же бред!

— То, что наш «Бандерас» похож на настоящего Бандераса — это я хорошо запомнил, в первую же встречу, в Нью-Йорке. То, что он фанат его фильмов — это уже была моя эксклюзивная информация, добытая в России. Антонио Бандерас — у него нечто вроде талисмана. Ну а, что касается точного попадания — посмотрите на афишу, молодой человек — сегодня премьера фильма в «Художественном». Вчера были премьеры в «Пушкинском» и в «Кодаке». Фанат обязательно пойдет на премьеру.

— Ну а сеанс, сеанс! — не отставал Денис.

— А это уже называется везением.

— Хочу тебе сказать Денис, кое-что о Клифланде.

— Это меня не касается.

— Как раз касается. Вернее, касалось. Ты помнишь свой тезис о том, что Жигунов убрал Клифланда, чтобы встать на его место?

— Еще бы.

— Так вот, эта идея оказалась не лишена смысла. Но не гостиница была пределом интересов — для Мустанга это мелко, — а доля в Анапском проекте.

— Ничего не понимаю, — признался Денис.

— Нет, ты все-таки тугодум, — расстроился Турецкий.

— Да что вы меня все тугодумом обзываете? — взвился вдруг Грязнов-младший. — Объясните сперва, что к чему, а потом уж…

— Ага, значит, не я один так считаю, — обрадовался Турецкий. — А кто еще?

— Да Капля ваша. Капитолина то есть.

— Ну, это не в счет. Она и меня не высоко ставит. Ладно, идем дальше. Ты же знаешь тайну золотого ключика — про анапский песок? Ну, теперь о ней только глухой не слышал — Коваленко во всех газетах успел прокричать о пректе века. Но я-то в курсе, что ты с Аникушиным говорил, я же сам тебе помог с ним попариться, значит, ты знаешь то же, что и я. Кстати, тут есть кое-какой нюанс, о котором мы не подозревали. До сих пор мы считали, что проект «Золотой песок» придумал и разработал Седой.

— Ну да, конечно, — Денис пожал плечами. — А кто еще, не Аникушин же.

— Нет, конечно, но кто-то третий. Дело в том, что Капля наша, Капитолина то есть, нашла экспертов, которым Седой отдавал проект на экспертизу. Эксперты тщательно его изучили и дали добро.

— Ну и что? — не понял Денис.

— А то, что свой проект Седой не стал бы отдавать на независимую экспертизу после того, как он уже был бы готов. Это должно было быть сделано на самом первом этапе.

— Так он проверял, не подставляют ли его! — смекнул наконец Денис.

— Точно, тугодум мой ненаглядный. А дальше Седой стал искать для Анапского проекта иностранных кредиторов. В частности, американцев. Американцы, знаешь ли, понимают толк в отдыхе. Они-то знают, как из старой песочницы Майами-Бич забабахать. И Седой такого кредитора, судя по всему, нашел, иначе бы не потребовал от Аникушина государственного участия. Это обычное дело, иностранцы бояться делать у нас инвестиции, а гарантии государства — это хотя бы что-то. А теперь, тугодум, потряси извилинами и вспомни всех американцев, которых ты знаешь, начиная с пилигримов семнадцатого века, которые бы могли пуститься в русскую авантюру.

— Неужели Клифланд? — поразился Денис.

— Все-таки, ты не совсем тугодум, — удовлетворенно обобщил Турецкий.

— Получается, что внаглую идти в один проект с Седым, Мустанг не рисковал, а просто спрятался за спиной американского бизнесмена, — размышлял Денис. — А пришло время, убрал его и занял его место…

На этом месте вошли Николаев с Шайдлеком.

Разговаривали шепотом, поскольку сидели в приемной директора ФСБ в ожидании высочайшего позволения войти в кабинет. Турецкому предстояло отчитываться за все произошедшее и сочинять сказки о том, как с помощью американского шпиона в десятимиллионом городе они собираются вычислять наемного убийцу. Остальным — слушать и получать тумаки. Генерал Николаев хоть уже и принадлежал к иному ведомству, нервничал, пожалуй, больше других. У него в голове сейчас была только одна фраза, вынесенная из далекого пионерского детства: «Пионер! Ты в ответе за все».

— А вам, Денис, нравится Бандерас? — поинтересовался Шайдлек. — Я имею в виду, не наш, а настоящий — Антонио.

— В «Четырех комнатах» у Родригеса он был хорош, — не мог не признать Грязнов-младший.

— В «Убийцах» со Сталлоне тоже ничего!

— Не скажите. Немного кондово выглядел. Латиноамериканский колорит и больше ничего. А вот в ранних фильмах Альмодовара — это да. Скажем, в «Матадоре»?

— В «Матадоре» — еще мальчишка, мелковат. А в «Женщинах на грани нервного срыва»? А в «Десперадо» у того же Родригеса наконец?! — парировал Шайдлек с такой легкостью, что Денис задумался не на шутку.

— А колготки «Сан-Пеллегрино» вы забыли? — подал голос Турецкий.

Тонкие эстеты Денис и Шайдлек посмотрели на него с жалостью.

— А что я такого сказал? — смутился «важняк». — Нормально он на девку колготки напяливал, разве нет?

— Да вы обалдели, что ли все?! — не выдержал Николаев.

Турецкий повернул голову. За спиной Николаева стоял Директор ФСБ и с интересом прислушивался к разговору. Когда он вышел из своего кабинета, никто не заметил.

Денис, не обращая ни малейшего внимания ни на Директора, ни на Николаева, ни на Шайдлека, словно их и не существовало, по мальчишески широко улыбнулся и выпалил:

— Дядя Саша! Александр Борисович! Я знаю, как взять Бандераса!

Еще в сумерках дом был окружен. Да что дом, весь участок в Глаголево, принадлежащий Тамаре Меньшовой, взяли под наблюдение. Из дома никто не выходил, никто не входил. Сама Тамара была там, и вероятно, не одна. О предстоящей операции по взятию Бандераса она ничего не знала. Как знать, вдруг от большой любви предупредила бы своего альфонса?!