Насте, как он и предполагал, все сошло с рук. Двойное убийство предстало в глазах следственной группы перестрелкой между наемным убийцей и его жертвой.

– Ой, вы знаете, – говорила она с искренним страхом в глазах, – я так напугана. Ведь меня, наверное, должны были убить вместе с Сергеем Борисовичем. Свидетелей, я слышала, всегда убирают.

И ей верили, кивали головами. Все в порядке, мол, и бояться вам нечего.

Артем Глянцев не переставал удивляться тому, с каким искусством Настя доводит до логического завершения взятую на себя роль. И никто ведь из следователей, беседовавших с ней, даже не заподозрил ее во лжи.

Хрупкая, слабая женщина. Красавица к тому же. А у красивых, бытует мнение, куриные мозги. Ну могла ли такая убить двух здоровых мужиков? Да еще всю вину за содеянное переложить на них самих. Даже думать о таком смешно.

Но он-то, Артем, теперь знал, на что она способна. И откуда в ней столько ума и самообладания? И внутренней силы, и физической? Феномен прямо какой-то. Все проделала безукоризненно. И как точно стреляла. А ведь никто ее этому не учил. Вадим, насколько он знает, в тир никогда ее не водил. Не любит она, говорил, шума. Домашняя она у меня, тихая.

Вот вам и тихоня.

Ему хотелось поговорить с ней с глазу на глаз. Но что-то мешало ему с ней встретиться. Она нравилась ему, он даже восхищался ею. Он всегда, если надо, придет ей на помощь. Но все же было в ней что-то отталкивающее.

Он внимательно, со стороны, наблюдал за ходом следствия по делу о двойном убийстве. Переживал за Настю. И облегченно вздохнул, когда дело благополучно закрыли.

И все-таки жаль, что Настя его опередила.

4

Настя вела себя уверенно и когда убивала Ворона, и когда разговаривала со следователями. Она сама удивлялась своей выдержке и спокойствию.

Но куда все подевалось, когда опасность сошла на нет и бес-убийца внутри ее исчез. Он будто забрал с собой все ее силы.

Она чувствовала себя так, будто из нее выжали все соки. Навалилась апатия, нервная подавленность. Жизнь потеряла смысл.

Она сгибалась под тяжестью своей вины. Она убийца! Она убила сразу двоих! И какое теперь имеет значение, почему она так поступила. Не может быть оправдания смертному греху!

Нет, ей не жаль ни Ворона, ни того, другого. Не она, так кто-нибудь еще отправил бы их на тот свет. Но угнетал сам факт содеянного. Не может нормальный человек жить спокойно, когда на нем такой грех. Такова уж его природа.

Еще не зная, как будет жить дальше, Настя завязала с модельным бизнесом. И об учебе думать не могла. Поэтому взяла академический отпуск. А ведь учиться оставалось считанные месяцы.

Ничего, когда-нибудь доучится.

Сейчас главное – пережить тяжелые времена. Время лечит все, даже самые тяжелые душевные раны.

Настя стремилась к уединению. Ей хотелось хотя бы на время спрятаться от жестокого мира людей. Только в одиночестве видела она свое спасение.

Ворон говорил правду. Документы на квартиру, оформленные на ее имя, оказались липовыми. Так что с уютным двухкомнатным гнездышком пришлось расстаться. Все же она продала часть мебели, хотя и за бесценок. Зато не продешевила с машиной. Выручила за нее без малого двадцать тысяч долларов. И сняла однокомнатную квартирку на южной окраине города. Кое-как обставила ее и поселилась как монахиня в келье. Серость, скука, одиночество не удел для умной красивой женщины. Но так было спокойнее ее грешной душе.

О деньгах она пока не заботилась. Их хватало.

Из дома Настя выходила только в магазин. Набьет сумку продуктами, и обратно. А по пути заодно прихватит порцию вольного воздуха. Остальное время проводила в своей маленькой кухоньке за плитой, в комнатке за книгой или перед телевизором. Ночи коротала в холодной постели.

Но на себя она не махнула рукой. Немалую часть времени проводила за спортивными упражнениями, не забывая посидеть у зеркала. Она не собиралась угасать, терять красоту. Не позволяла себе превратиться в молодую старуху.

От мужчин ее воротило. Все они казались ей смертельными врагами. Слишком много горя принесли они ей в этой жизни. За их улыбочками и сладкими речами скрывалось зло. Нет, никому нельзя больше верить, нужно гнать их от себя прочь.

Но легко сказать, да не так просто сделать. Ведь она по-прежнему красива, а мужики все так же прилипчивы. Собираясь в магазин, она старалась одеваться не броско, скромно. Но это не помогало.

Видно, в самом деле было в ней что-то магнетическое, притягивающее к ней мужские взгляды, зажигающее их.

Однажды к ней пристал «новый русский», самое то карикатурное подобие этих современных хозяев жизни. Самодовольный нахал, иначе о таком не скажешь.

Черная майка от Гуччи, на шее золотая цепь в палец толщиной. А поверх всего этого красный пиджак за тысячу долларов. На левом рукаве специальный отворот, чтобы видны были часы от Картье. Ну, как же, смотрите, какие у меня часы, знайте, три штуки баксов стоят. Челюсти все время перемалывают жвачку. Жаль, этикетку к губам не прилепил. А то бы все знали, какой фирмы у него резинка. – Слышь, в натуре, ты не хилая телка, я погляжу. – А пальцы-то, пальцы как держит!..

Настя невольно улыбнулась.

Но он по-другому истолковал ее улыбку.

– О, да ты, я гляжу, согласна слетать со мной в ночной клуб. Есть тут один, по кайфу. Бар там не кислый, скажу тебе, потанцевать без проблем. И номерок люксовский. Музычка в постели до самого утра. А можно и в сауну зарулить. Попотеем чуток, в натуре.

Ну, конечно же, в натуре. В самом прямом смысле этого слова. Ну кто же ходит в баню в одежде?.. Настя снова улыбнулась.

– Значит, так, ты уже созрела. Короче, соглашайся. Девка ты ничего, клевая. С прикидом, правда, не все о'кей. Но я тебя приодену, в люди выведу. Хочешь, фотомоделькой пристрою. А че, я могу. Как Клавка с Шиферного будешь. Отвечаю, в натуре.

Стать на одну доску с Клаудией Шиффер мог обещать только сам господь бог. Этот же тип тянул самое большее на захудалого божка из языческой эпохи.

– Да я бы с удовольствием, – лукаво посмотрела она на него. – Но вот беда, перед подиумом я, наверное, должна буду пройти через вашу постель.

– А то как же! – Он даже облизнулся. – Все ваши желания для меня закон!

Ну, да, конечно, ее желания. Осел!

– Понятное дело. В постели я, между прочим, кое-что умею. И вам было бы со мной очень неплохо. Да вот беда, не могу я.

– Это еще почему?

– Заболела...

– Вылечим!.. А что такое?

– О СПИДе что-нибудь слышали?

Нужно было видеть его лицо. Сначала оно побелело, потом позеленело. Потом его перекосило. Глаза наполнились диким ужасом.