утра выходил на работу. — Положил в раздумье трубку: «Еще, чего доброго, Сиплин подумает, что жить без него не могу, уборочная остановится. Подумает, мягонький я. Ну и черт с ним! Неважно, что подумает, лишь бы вышел на работу».

— Трудно тебе? — спросил сынишка.

— На том стоим, Коля, — невесело улыбнулся Егоров. — Но что же, идем домой. Ты с дороги, есть, наверно, хочешь…

* * *

За окном была еще темная августовская ночь, с крупными мерцающими звездами. И там, в далеком бескрайнем просторе вечного неба, бесшумно проносился космический корабль с советскими пилотами, надолго оторванными от земного шара.

Мерно раскачивало свои воды Чудское озеро.

Отдыхала земля.

И в своей избе, широко расставив босые ноги, жадно пил из ковша холодную воду Игната Сиплин, готовясь к рабочему утру.

ВЕРЬ И ТЫ…

1. ИЗ ПИСЕМ К МАТЕРИ

2 августа 1966 года. Вот я и на Камчатке! И теперь еду в район сопок. Да-да, если уж приехала на Камчатку, так надо пожить рядом с вулканами. Поначалу мне предложили ехать на Командорские острова, но выяснилось, там нужен баянист, и я не попала на эти острова с таким красивым названием. Этому случаю можешь радоваться, ибо климат там сквернейший — всего семнадцать солнечных дней в году. (Так и вижу твое просветленное лицо!)

Природа здесь удивительная! Сопки, поросшие лесом. На горизонте вулканы. Они иногда взрываются и засыпают поселок пеплом и гарью, но это бывает редко, так что не беспокойся. Следующее извержение предполагается лет через шесть, не раньше, так как последнее было в прошлом году.

Из окна гостиницы я вижу парочку вулканов, один — Ключевской, другой — Безымянный. Ха! Пока писала, Ключевского уже не вижу, окутался от макушек до пяток тучами. Вернее, укуталась. Это она, наша гордость — Ключевская сопка. Самый высокий вулкан на Азиатском материке, — она страшная модница, ну это и понятно, молода еще — всего пять с половиной тысяч лет. Вот Шивелуч — тот уже старик, ему на днях миллион стукнул. Да, так вот, Ключевская сопка в натуральном виде не особенно любит показываться, ей хоть чем-нибудь да надо щегольнуть. То снежную шапочку наденет, то газовый шарф накинет. Сегодня она в шубе.

Красота здесь, мамочка, невероятная. Я хожу, как лунатик… Да, между прочим, воробьев тут нет. Не живут. Но зато и змей нет. Оказывается, им не хватает кислорода. По-моему, не такая уж плохая компенсация за воробышков. Зато водится белая куропатка, каменный глухарь, орел, белая сова. А с приходом весны прилетают лебеди, гуси, утки, кулики, гагары, чайки…

Люди здесь приветливые, гостеприимные. Любят свой край. Один старожил сказал мне так: «Земля у нас нецелованная!» Правда, хорошо?

Да, все, что тебе наговорили про снабжение, — чепуха! Картошки здесь полно. Капуста, огурцы, помидоры, мясо, молоко — все есть; чуть подороже, но есть. И не думай, не успокаиваю. Все действительно так.

6 августа. Но вот, мамулька, и приобщилась я к самостоятельной жизни. Буду работать в двух школах — общеобразовательной и музыкальной. А кроме того, директор предложил мне заведовать нотной библиотекой и фонотекой. Я согласилась — сорок рублей к основному заработку не помешают. Да, я уже зарабатываю деньги и начинаю себя чувствовать человеком, твердо стоящим на камчатской земле. Очень прошу тебя, не беспокойся ни о чем. Все у меня есть, но как нужны книги по музыке. Вот что значит неопытность. Думала, здесь есть. Есть, конечно, но далеко не то, что мне нужно. Итак, я работаю. Как получу первую зарплату, так сразу же вышлю тебе и братцу балык и икру. Денег у меня будет много, тратить их здесь не на что, только если на конфеты да на кино. Куплю себе валенки, а то здесь бураны и заносы такие, что в «румынках» и думать нечего. Правда, зима в здешних местах не очень сурова. Дыхание океана сказывается.

Братец, завидуй — лосося в банках навалом. Трех сортов. Одним я уже объелась. Красная рыба тоже есть.

Привет Европе и всем знакомым из Азии. Новый житель Камчатки.

16 августа. Сообщаю новость: меня перевели в райцентр. Работать буду в школе и в детском саду. Я бы ни за что отсюда не уехала, да, оказывается, в Ключах баянист нужен больше, чем я. Ну и ладно, хоть от пыли избавилась. Я ведь тебе не писала, но пыли здесь хватает — вулканической, и день и ночь над поселком стоит пыль, как туман, и если пройдет машина, то долго не видно дороги. Это единственное, что меня огорчало в Ключах. Но теперь я избавилась от пыли, и, чтобы я не грустила по Ключевской, дали мне море. Оно ослепило и пленило меня сразу — яркое, зеленое, прозрачное. Справа его обжимают коричнево-розовые сопки. На их вершинах сверкает нестаявший снег. Порой на них задерживаются облака. А внизу, у подножия, на мокром песке валяются плети морской капусты, студенистые медузы, гладко облизанные волнами бревна, ветви деревьев — невесть откуда принесенные. Было утро, когда я приехала сюда. Было солнце, сверкали волны, подбегали к моим ногам, я смеялась, отбегала и возвращалась назад. И никак невозможно было оторваться от этого веселого воздуха, который пьянил и смешил, от этих ласковых, озорных волн, от моря, самого дальнего, Берингова моря… Как я счастлива, что решила приехать сюда. Мир здорово раздвинулся для меня — я стала сильнее и опытнее.

Школа мне очень понравилась, одноэтажная, но просторная, светлая. Есть пианино. Директор ко мне отнесся приветливо. Нет, я считаю — мне здорово повезло. Наконец-то жизнь не вполсилы. У меня десятки знакомых: вулканологи, рыбаки, геологи, учителя, — пусть знакомство со многими из них было кратким, все равно каждый чем-то обогатил меня. Ты можешь подумать, что я, как всегда, все вижу только в розовом свете. Нет, я вижу и плохое. Здесь не все ладно с культурой. Многие легко обходятся без нее. Но