том, что я глуп, наивен и слеп, потому что столько лет держал рядом с собой такого черного человека.

Вандал вздохнул. — Мне, конечно, неприятно выслушивать оскорбления от какой-то старухи, но она права. Столько лет я даже подумать не мог, насколько Трир гнилой. Нет, я, конечно, не против, по существу, его смерти, более того, я её очень жажду, но это слишком быстрый исход для предателя. Я должен судить его по нашим законам. По законам чести вандалов.

Леонтий хмыкнул. — Ну смотри, вандал, дело твоё. Только я, не обижайся, останавливать её в этом стремлении не буду. У меня нет такого маниакального желания каким-то особым способом отправить его на тот свет. В этом смысле я солидарен с ней. Он угрожает моей семье, а значит, его надо устранить. Любым быстрым способом. Но поскольку для тебя это очень важно, то если будет такая возможность, даю тебе слово, я попробую привести его к тебе живым. И делай с ним, что хочешь. Главное, чтобы эта зловонная натура не отравляла нам существование здесь.

Мэчесса заглянула под навес к Абебе и Хайле. Парочка страстно целовалась, но, заметив гостью, смущённо отвернулись, и Хайле резко встал, порываясь уйти. Мэчесса отстранилась и выпустила мужчину из-под навеса.

— Мэчесса, ну ты хоть как-то предупреждала бы, что подходишь. Ну нельзя же так, — заговорила Абеба, поправляя волосы.

— Я бы постучала, только у вас дверей нет, — съязвила подружка. — Могли бы целоваться где-нибудь в лесу, где людей поменьше.

— А я не виновата. Это всё Хайле. — зарделась Абеба. — Он так в меня влюбился, что теперь проходу нигде не даёт. Постоянно лезет целоваться. Ну и что прикажешь с ним делать?

Мэчесса усмехнулась. — Как будто я не вижу. Светишься вся, как радостная дурочка. Только вот обидно мне, что добра-то ты и не помнишь. Свою личную жизнь уже устроила, а лучшей подруге помочь не хочешь.

С лица Абебы слетел мечтательный вид, который сменился полным удивлением. — В смысле не хочу? Чего не хочу? Ничего не понимаю, о чём ты?

— Да вот, — Мэчесса плюхнулась на лежак рядом с подружкой и изобразила на лице скорбь, — в том-то и дело, что за своим счастьем ты не замечаешь, как страдает твоя лучшая подруга. Тебе уже этот дурачок Хайле дороже, чем я.

— Он не дурачок, — нахмурила брови Абеба, вступившись за своего возлюбленного. — Да, он простой. Но зато честный и искренний. Я тоже так раньше считала, как ты, но теперь я узнала его поближе.

Абеба обняла поникшую подругу за плечи. — Но это не значит, что он заменил мне мою лучшую подругу. Раньше у меня была только ты. Теперь у меня есть ты и Хайле. И вы оба для меня много значите. И я для вас сделаю всё, что в моих силах.

— Ну вот и помоги мне тогда.

Абеба с поспешной готовностью закивала. — Готова, только скажи в чём, для тебя что угодно.

— Помоги мне тоже устроить личную жизнь.

Абеба расхохоталась. — А разве для этого тебе нужна я? Ты смотри, сколько здесь мужчин, которые на тебя заглядываются. И если я смогла отхватить себе парня, то тебе даже напрягаться для этого не надо.

— Пусть хоть все обзаглядываются до вытаращенных глаз, но мне нужен только один. — Мэчесса опустила голову.

Абеба взяла её за подбородок, и повернула к себе. — Ты опять о Самаксе?

Подружка кивнула.

Абеба покачала головой. — Ну что ты и впрямь на нём зациклилась? Неужели не видишь, что он по уши влюблён в Луцинию? Зачем тебе это? Насильно ты же его не заставишь полюбить. Смирись уже с этим.

Мэчесса убрала руку Абебы со своего лица. — Смириться, говоришь? Что б я уступила этой Луцинии? Ну, уж нет. Всю жизнь этой мерзавке везло. Никогда она не работала на тяжёлых работах. А уж когда родила своего ублюдка, этого Неро, да ещё непонятно от кого, так вообще только при доме и работала. А теперь ты мне предлагаешь ещё и добровольно уступить ей человека, которого люблю? Ну уж нет. Это там, на Земле, я бы смолчала, а здесь мне нет хозяев, чтобы указывали, что делать и кого любить. Да, я знаю, что Луциния красива, но я ей не уступлю. Тем более, я моложе, и у меня нет детей. Я сама знаю, что могу закрутить тут мозги многим. Но я выбрала Самакса, и он будет моим.

Абеба схватила подругу за руки. — Успокойся, в тебе говорит не любовь, а гордыня.

— Гордыня, говоришь? Вот как ты заговорила. И это есть твоя благодарность? А тебе не напомнить, кто тебе посоветовал Хайле? Или может мне просто отбить его у тебя? Ты думаешь, он устоит передо мной?

Абеба, поменявшись в лице, отстранилась от подруги. — Ты же не сделаешь этого? Это будет очень подло.

Мэчесса тут же поменяла тон. — Да ты не переживай, это я так, к слову. Неужели ты думаешь, что я так бы поступила с лучшей подругой? Я же вижу, как вы с Хайле подходите друг к другу. Да и люблю я только Самакса. Просто я уже совсем отчаялась, и не знаю, что делать, вот и несу, что попало.

Мэчесса изобразила на лице страдание и, обхватив лицо руками, попыталась выдавить из себя слёзы.

Абеба обняла подружку. — Прости, прости, просто я со своей любовью совершенно не замечала, как ты, оказывается, несчастна. Я готова тебе помочь, но не знаю, как.

Мэчесса подняла голову. — Я знаю.

— Как?

— Мы сейчас пойдём к той скале, чтобы переспать в тех штуках и изучить языки других.

Абеба вытаращила на неё глаза. — Но ты же сама нас всех отговаривала туда идти, чтобы мы держались все вместе! Из-за этого мы единственные, кажется, кто туда не ходил.

Мэчесса отмахнулась. — Да сдались мне эти языки. Но вы всё так же хотите вернуться в свою прошлую жизнь. Хорошо, это ваш выбор, а я этого совершенно не понимаю. Меня бы устроил и этот нынешний мир, если бы только был любимый рядом. А конкретно сейчас мне надо, чтобы я осталась одна с Самаксом. И ты с Хайле мне в этом поможешь.

— Но как, если мы все пойдём, то с нами пойдёт тогда и Луциния.

Мэчесса зло улыбнулась. — Не пойдёт. Она пуще смерти боится этих штук. После случая, когда она проснулась в той поломанной штуке, она туда даже ходить боится, и к ней по этому поводу вообще не пристают. Так, что мы будем там вчетвером. Я с Самаксом