–Какой он смешной, – говорю я, имея в виду Кэгни Джеймса.

–Честно говоря, – отвечает Кристиан, – слово «смешной» нечасто используется людьми, для того чтобы описать Кэгни. – Он подмигивает мне и улыбается.

–Нет, я имела в виду не «ха-ха», какой смешной. Просто он очень странный и поэтому смешной.

–Да не такой уж он странный, Санни. Просто его жизнь здорово потрепала, вот и все.

–Ну, наверное, не больше остальных! Подумать только, Кристиан, он постоянно на что-то злится! Я ведь ничего плохого ему не делала. За что он меня так ненавидит?

Кристиан тянет меня за руку, чтобы остановить, и говорит, глядя в глаза:

–Дело не в тебе, милая. Он просто... он не очень хорошо ладит с женщинами... во всяком случае, в последнее время.

–А раньше что, ладил? – спрашиваю я недоверчиво.

–О да. – Кристиан с мудрым видом кивает.

–Значит, он... разведен? – спрашиваю я с любопытством.

—Да.

На этот раз Кристиан кивает очень многозначительно. Я понимаю, что должна о чем-то догадаться по выражению его лица, и поэтому говорю:

–Ясно.

Хотя на самом деле мне ничего не ясно.

–Трижды разведен, – добавляет Кристиан. Я громко кашляю от неожиданности. Мимо, не обращая на нас ни малейшего внимания, вразвалочку проходит толстый кот.

–Теперь понимаешь, в чем дело? – спрашивает Кристиан.

–Господи Боже! Прямо Элизабет Тейлор местного розлива!.. Поэтому он тебе так нравится? Потому что напоминает Лиз Тейлор?

–Ну, не только поэтому, – серьезно отвечает Кристиан. – Он всегда готов помочь, если мне требуется помощь.

–Понятно. Господи, но три раза!.. Он что, бил своих жен?

–Святые угодники! Конечно, нет! Санни, ты все неправильно поняла. Он просто... он просто всегда выбирал не тех женщин. У него отвратительный вкус. И не только на свитера, между прочим. В нем есть какая- то искорка, хотя за последнее время она и поблекла, понимаешь? В нем есть свое очарование, пускай и немного странное. Просто он не всегда его показывает. Ну а проблема заключается в том, что каждый раз он выбирал в жены глупых красивых кукол.

Последнее предложение Кристиан произносит таким тоном, словно засыпает от скуки при одной только мысли о глупых и красивых куклах, потому что в мире нет ничего более удручающего и тоскливого.

–Глупые? – переспрашиваю я. – В каком смысле глупые? Не очень сообразительные?

–Нет, милая. Гораздо хуже. Если человек просто не очень сообразителен, в этом нет ничего страшного. Те девицы были гораздо хуже. Они были совершенно пустые – ни мозгов, ни индивидуальности. Ничего! Конечно, такой женщине, как ты, трудно понять, что это значит...

–В каком смысле?

–В таком смысле, дорогая, что, будь ты парнем, я не удержался бы и за тобой приударил.

–Ну да, конечно. Я хорошая. Все так говорят...

Наверное, у меня такой несчастный голос, что Кристиан отбрасывает от себя мою руку и возмущенно спрашивает:

–Хорошая?! Ты не хорошая, а просто великолепная!

Он широко распахивает глаза и, подняв вверх указательные пальцы, чертит ими в ночном воздухе два широких круга. Я понятия не имею, что это значит, а спросить не решаюсь.

–Кристиан! Ты ведь меня совсем не знаешь. Ну, выпила я сегодня пару лишних бокалов вина. Ну, наговорила твоему другу всяких глупостей. И что? Это еще не делает из меня мисс Конгениальность.

–Пускай ты у нас не Сандра Буллок, милая, но кому какое дело? Я знаю, что ты очень храбрая и уверенная в себе девушка! Только подумай, что тебе удалось сделать!

–Что мне удалось сделать? – спрашиваю я растерянно.

–Как это что? Да ты на себя посмотри! Как ты теперь выглядишь!

–Ах это...

Я не могу скрыть разочарования. Я надеялась, что хотя бы Кристиан скажет, что я красивая, а он тоже думает лишь о том, на сколько килограммов мне удалось похудеть. Ну да, я стала гораздо стройнее, но что тут такого? Мне почему-то очень хочется, чтобы Кристиан думал обо мне, как об одном из своих кумиров – Элизабет Тейлор, или Рите Хейуорт, или Дайане Росс.

–Не такая уж я храбрая, Кристиан. Я сама ужасно напугалась всего, что наговорила за ужином, просто виду не показала. Хотя быть хорошей тоже неплохо. Лучше, чем вообще никакой.

–Ах, дорогая, если бы у тебя не было такого чудесного характера, Кэгни обязательно выбрал бы тебя в жены. Внешность у тебя подходящая.

Мы сворачиваем и выходим на улицу, ведущую прямиком к моему дому. Жутко болят ноги, и Кристиан поддерживает меня под руку.

–Подходящая внешность? – удивляюсь я. – Ладно тебе, Кристиан. Я, конечно, устала, но недостаточно, чтобы так поглупеть.

–Дорогая моя, – отвечает Кристиан, берет меня за обе руки и заглядывает в глаза.

Я смотрю сначала на него, потом перевожу взгляде сторону.

–Дорогая моя, – повторяет Кристиан настойчиво.

Я поворачиваюсь и смотрю ему прямо в глаза.

–Ты ведь сама знаешь, какая ты красивая, правда? Ты знаешь, что твои огромные прекрасные глаза сегодня вечером чуть не свели Кэгни с ума?

–Спасибо, Кристиан, за твою доброту, конечно, но давай не будем преувеличивать, ладно?

Я стараюсь высвободиться, Кристиан меня не отпускает.

–Санни, послушай меня внимательно. Ты никогда не обретешь душевного равновесия, если не научишься благодарить людей, когда они говорят тебе правду. Только очень глупые женщины не умеют принимать комплименты, а я не трачу свое время на глупых женщин.

Я отворачиваюсь.

–Наверное, я все-таки глупая...

–Почему?

–Потому что я не умею принимать комплименты. – Я смотрю себе под ноги, затем поднимаю глаза, снова опускаю и, наконец, виновато пожимаю плечами.

–Что ж, тогда ты действительно глупенькая...

Кристиан говорит очень по-доброму.

–Я знаю.

Мы усаживаемся на ограду у моего дома. Ночь сегодня теплая. В воздухе чем-то приятно пахнет. Когда становится немного прохладнее, воздух начинает пощипывать за голые руки, оставляя на них гусиную кожу. Хотя уже далеко за полночь, домой все равно идти не хочется. Мы с Кристианом болтаем в воздухе ногами и наслаждаемся блаженной праздностью. Нам уютно сидеть на низкой каменной ограде в костюме от Армани и шелковом платье...

–Расскажи мне про своего Эдриана, – просит Кристиан. – Он какой-то заторможенный на вид. Хотя, конечно, высокий и привлекательный, отдаю должное твоему вкусу.

–А что тебя интересует?

–Его история. Почему целый вечер он сидел, прилепившись ухом к телефону?