Приведем этот примечательный текст полностью.

«Память секретарю нашему Яну Бучинскому, как ему говорити, именем нашим, воеводе Сендомирскому:

1-е. Чтоб воевода у ксенжа у легата папина промыслил и побил челом о волной позволенье, чтоб ее милость панна Марина причастилась на обедне от патриарха нашего; потому что без того коронована не будет.

2-е. Чтоб пан воевода, после обрученья, тотчас о том нам ведомо учинил чрез гонца; а перстень обручалной прислал бы не з жильцом и не с слугою, но с честным человеком.

3-е. Чтоб ей милости панне Марине позволено до греческие церкви ходити; а набоженство и чин свой волно будет держати, как похочет.

4-е. Чтоб ея милость панну Марину звали наяснейшею и всякую честь государскую воздавали и чтоб была во всем предостережена.

5-е. Волосов бы не наряжала.

6-е. Чтоб нихто ее не водил, толко пан староста саноцкой да Бучинской, или которой иной со племяни.

7-е. Промыслити о волности, чтоб Марина в суботу мясо ела, а в середу б постилась.

8-е. После обручанья не ела ни с кем, толко особно, или с воеводою, или с воеводиною и с хоружею, и служили б у ней крайчие»77.

Память Лжедмитрия I секретарю Яну Бучинскому регламентировала разные вопросы, связанные с соблюдением «государской чести» после обручения и подготовкой венчания Марины Мнишек на царство. Уже в самом первом пункте воеводу просили обратиться к нунцию Клавдию Рангони, чтобы тот исходатайствовал у папского престола разрешение будущей жене и московской царице Марине Мнишек принять причастие из рук православного патриарха («потому что без того коронована не будет»).

Письмо по этому поводу было действительно послано в Рим, но оно оказалось там в тот момент, когда умер прежний папа Климент VIII, благословивший дело московского «царика». Выборы следующего папы, Павла V, только происходили, и ему еще предстояло сформировать свое мнение по не самому первостепенному вопросу о контактах папского престола с Русским государством. Воевода Юрий Мнишек долго ждал ответа, оттягивая отъезд в Москву. Когда все же инквизиционный суд рассмотрел этот вопрос и вынес твердый отрицательный вердикт, в этом уже было мало смысла, поскольку Марина Мнишек находилась в дороге в Московское государство.

Но раньше ей предстояло пережить невиданный триумф. 22 ноября 1605 года, сразу же за переговорами Афанасия Власьева с королем, в Кракове состоялась свадебная церемония Марины Мнишек с царем Дмитрием Ивановичем. Брак заключался per procura, то есть с женихом, которого замещал во время обряда уполномоченный от него человек. С точки зрения католической церкви заключенный таким образом брак ничем не отличался от полноценной свадьбы; в глазах же русских подданных это была всего лишь помолвка и прелюдия к настоящей церемонии в Москве78.

В архивных делах Польской короны осталось подробное описание краковского торжества под названием «Церемониал или описание обручения (sponsaliorum) посла великого князя Московского Димитрия Ивановича с дочерью сандомирского воеводы Мнишка панной Мариной, 1605 года, ноября 29, в Кракове». Обручение состоялось в доме, расположенном на главной, рыночной площади Кракова, неподалеку от Мариацкого собора. В одной из зал этого дома был специально приготовлен «прекрасный алтарь». Церемонию проводил двоюродный дядя Марины Мнишек краковский кардинал Бернард Мациевский. Но главной особенностью свадьбы стало то, что ее посетили сам король Сигизмунд III, его сестра шведская королевна Анна, королевич Владислав, нунций Рангони и многие высшие сановники Речи Посполитой. Все это создавало трудности с точки зрения дипломатического этикета, но их успешно обошли тем, что московский посол со своей пышной свитой в 200 всадников сначала дожидался приезда из Вавельского дворца короля, а потом был у него на приеме и целовал ему руку.

«Царица венчалась в белом алтабасовом, усаженном жемчугом и драгоценными камнями платье, очень дорогом; на голове у нее была небольшая корона, усыпанная очень дорогими каменьями» — такой предстала Марина Мнишек гостям. Когда ее привели, посол Афанасий Власьев повторил от имени царя Дмитрия просьбу благословить его брак с Мариной Мнишек: «перед венчанием посол стал говорить речь, в которой говорил, что прибыл для этого дела по воле своего государя и просил у Сендомирского воеводы его дочери и родительского благословения».

Особую торжественность моменту должны были придать ораторские выступления канцлера Льва Сапеги и других высших сановников Речи Посполитой. Судя по изложению этих речей в цитируемом «Церемониале», многие хвалили «славный дом девицы, ее воспитание и богатство добродетелей» и обращали внимание на верность слову царя Дмитрия: «что он по раз принятому намерению и обещанию в знак благодарности за благорасположенность, какую видел к себе со стороны Сендомирского воеводы и при дворе, вступает в брак с дочерью воеводы».

Целую проповедь сказал, как и положено перед венчанием, кардинал Бернард Мациевский. Он также хвалил достоинства жениха — великого царя и государя великой России (царский титул заранее написали на бумаге). Его «удивительная речь» о предстоящем браке царя Дмитрия Ивановича и Марины Мнишек была посвящена обстоятельствам воцарения русского царя с помощью самого короля Сигизмунда III. В день свадебного торжества можно было проговорить то, о чем обычно предпочитали не упоминать. «Бог так часто наказывал их разномыслием, — говорил кардинал о русских, — что они то замышляли искать себе государя за морем или в соседних странах, то сажали на престол своих великих государей незаконных наследников. Теперь Божиею милостию и устроением они нашли себе надлежащего государя в государствах его величества, нашего милостивого государя. Не место здесь говорить, какие милости и какую помощь получил царь от его величества. Сам его величество царь Димитрий, помня это, зная также планы его величества короля и этого королевства, открыл благочестивому государю свои намерения прежде всех государей и, кроме того, желая еще больше доказать свою благодарность, берет через тебя, господин посол, супругу себе (слова, положенные в чине венчания) в этих государствах, берет свободную шляхтенку, дочь благородного сенатора из благородного рода».

После этого все запели одну из самых торжественных и возвышенных католических молитв «Veni Creator Spiritus» («Приди, о Дух всезиждущий»). Этот гимн пелся при избрании пап, коронации королей и других самых важных событиях. Теперь этой чести удостоилась Марина Мнишек при своем обручении с царем Дмитрием. Король Сигизмунд III и вся его свита пали на колени, остались стоять только шведская королевна Анна, бывшая протестанткой, и московский посол Афанасий Власьев.

Свадьба запомнилась пышными церемониями, танцами и дарами, присланными от московского царя. А еще неуклюжим поведением московского посла Афанасия Власьева. Сначала он удивил всех своими непосредственными ответами на положенные в обряде венчания вопросы и пререканием с кардиналом Бернардом Мациевским: «Когда кардинал, в числе других вопросов, спрашивал посла: „Не обещался ли великий царь кому другому“ — он отвечал: „Разве я знаю; царь ничего не поручил мне на этот счет“, и уже после напоминаний стоявших подле него при этом торжестве он сказал: „Если бы он дал обещание другой девице, то не посылал бы меня сюда“. Но он восставал против того, что кардинал говорил по латыни, — на это он не соглашался. Когда кардинал сказал: „Господин посол, говорите за мной, как требует наша католическая церковь и ваша…“ то посол говорил за кардиналом и хорошо произносил слова, впрочем, он не вдруг стал говорить. Он говорил: „Я буду говорить с девицей Мариной, а не с вами, ксендз кардинал“».