Почти 40 лет было ей отпущено на вторую жизнь. Никто не знал о ее прошлом. В маленьком белорусском городке они с мужем работали, ходили на демонстрации, рожали детей. «Семья фронтовиков», – с уважением говорили о них. Парадный портрет постаревшей Тоньки-пулеметчицы долгое время висел на Доске почета швейной фабрики. В доме она была главной. Муж ее очень любил. Она смогла забыть обо всем и даже не смогла бы найти на карте такое место – Локоть.

Из воспоминаний очевидцев событий: «Расстрелы в основном производились у оврага, метров 300 отсюда. Но иногда Тонька-пулеметчица, когда ей не хотелось идти или была непогода, затаскивала пулемет на башню и в одно из окон прямой наводкой производила расстрел.

Здесь находился глубокий овраг. Сюда приводили жертв, можно сказать, обреченных. Тонька-пулеметчица устанавливала свой пулемет в основном с восточной стороны, потому что солнце оттуда выходило, и начинала расстреливать».

В начале XX века в поселке Локоть (сейчас это Брянская область) было имение князя Михаила Романова. Липовая аллея, яблоневый сад, посаженный в форме двуглавого орла, и известный на всю Россию конезавод.

Когда пришла война, лошадей угнали. А конюшни завода стали тюрьмой. Их стены не сохранили ни надписей, ни следов. Как и полвека, как и век назад, пробивается рассеянный свет сквозь решетки на окнах, в тишине поднимается и играет в лучах пыль, мнется под ногами овес. Тихо и недвижно стоят лошади. А семьдесят лет назад в стойлах ждали смерти люди.

На оккупированной территории немцы в 1941–1943 годах проводили эксперимент. В руки локотского самоуправления была отдана вся власть в этой полицейской республике в обмен на установление нацистских порядков.

Руководителем стал Бронислав Каминский. По отцу поляк, по матери немец. В июле 1942-го Локотский уезд преобразован в Локотский округ, Каминский назначен его обер-бургомистром. Осенью 1942-го Каминский сформировал бригаду Русской освободительной народной армии – РОНА, в которой в январе 1943-го числилось около 10  000 человек.

Весной 1944-го бригада была передана в непосредственное подчинение СС, а летом преобразована в 29-ю гренадерскую дивизию войск СС. Каминский стал бригаденфюрером.

За борьбу с партизанами на линии Орел – Брянск он был награжден Железным крестом. Но даже гитлеровцев настолько потрясли зверства подчиненных Каминского при подавлении Варшавского восстания, что по приговору военно-полевого суда СС он был расстрелян.

Антонина Макарова в Локте работала тюремным палачом. Двадцатилетняя русская девушка уходила на фронт добровольцем, с сумочкой санитарки через плечо. Оборона Москвы, отступление, плен… Бежав из плена, оказалась рядом с Локтем. Тоня была совсем одна и очень хотела жить.

У нее был выбор. В непроходимом брянском лесу, подступавшем к деревушке, действовали партизаны. А в Локте, совсем рядом, сыто жили русские коллаборационисты.

Из воспоминаний очевидцев событий: «Тонька жила здесь и располагалась тут постоянно. Поэтому она могла исполнять свои обязанности, или работу, как она называла, в любое время суток. Ее не надо было искать.

Дальше, в центре поселка, – Дом культуры. При Доме культуры работали кружки художественной самодеятельности. Но это были все привлеченные лица. Местное население привлекали. Тогда мало кто ходил. Она любила хромовые сапоги, юбочку такую отутюженную, все как положено. Приходила туда, но никогда никто не видел, чтобы она с кем-то ушла или еще что-нибудь».

А вот что говорила в свое оправдание сама Тонька-пулеметчица – Антонина Макарова: «Все заключенные были для меня одинаковы. Менялось только количество. Остальное было как обычно. Мне приказывали расстрелять группу, на место расстрела кто-либо выкатывал мой пулемет. По чьей-либо команде я ложилась за пулемет и стреляла. А после я уходила с места расстрела. Обстоятельства расстрела я старалась не запоминать».

Тонька-пулеметчица – палач на службе у немцев и русских коллаборационистов

Искать ее начали сразу после войны. На допросах многие каратели говорили о Тоньке-пулеметчице, медсестре. Но как ее настоящее имя и фамилия, сказать не мог никто. Знали только, что летом 1943 года она вдруг куда-то исчезла. И все.

Ее разыскное дело то сдавалось в архив, то снова всплывало. Почти никто не знал ее подлинной фамилии. И только начальник локотской тюрьмы, с которым у нее был роман, вспомнил фамилию девушки-палача и что она из Москвы. Но, на свою удачу, из-за ошибки в документах Тоня носила иную фамилию, чем ее родители. В сельсовете вместо правильной фамилии дважды вписали отчество – так она стала Антониной Макаровной Макаровой. Но в НКВД-КГБ об этом никто не знал.

Рассказывает сотрудник НКВД: «Мы переворошили медсестер в Москве. Я выезжал туда, и другие работники выезжали. Можно сказать, что там находились такие женщины, подходили на 98 % под нее. Но оказались Маши опять же не наши».

Говорит Антонина Макарова: «Я не думала тогда, что мне придется отвечать перед законом. Если бы у меня был тогда такой разум, как сейчас, я бы так не поступила. Я не могу объяснить, почему я согласилась расстреливать людей, даже женщин. Ведь я сама женщина. Никаких причин ненавидеть советских людей у меня не было. Мне не было известно, кого я расстреливала из пулемета, да я и не интересовалась».

В Кёнигсберге в военном госпитале Антонина Макарова познакомилась со своим будущим мужем, фронтовиком, и взяла его фамилию. Так она стала Антониной Гинзбург. Жизнь началась с нового листа. У супругов сложился вполне удачный брак.

А в это время сразу несколько свидетелей дали показания о том, что Тоньку-пулеметчицу и еще нескольких дам легкого поведения немцы еще до освобождения Локтя арестовали и увезли. У всех у них были выявлены венерические заболевания. Заботясь о здоровье своих солдат, немцы обычно просто расстреливали заболевших.

Дело чуть не списали в архив. Даже когда узнали подлинную фамилию палачки, легче чекистам не стало. Проверять всех Антонин Макаровых в СССР – задача непосильная даже для КГБ. Прошли годы, прежде чем смогли выйти на ее след в Белоруссии. Брат Антонины при оформлении допуска к государственной тайне указал в анкете, что имеет родную сестру Антонину Гинзбург, в девичестве Макарову.

Рассказывает сотрудник НКВД: «Приходит к нам в отделение запрос. Запрос пришел прямо из Минска, из Белоруссии, на подтверждение – действительно ли это Макарова Антонина Макаровна.

Информацию проверяли и перепроверяли, не веря в удачу. Несведущие люди могут говорить, что ее нашли случайно, но если бы все эти годы ее не продолжали искать, то и везение мало бы помогло».

Когда к женщине подошли и пригласили сесть в машину для разговора, она попросила сигарету. Ни страха, ни волнения, ни слез. И так до последней минуты. У Антонины Макаровой были железные нервы.