— Я хочу покоя…

— Давайте так, — тоже негромко произнесла Маша. — Вы будете ходить ко мне три раза в неделю, и мы постепенно…

— Нет! — заорала дама и отдернула руку. — То есть хорошо, я буду к вам ходить хоть пять раз в неделю, но мне нужно, чтобы вы сделали что-нибудь, отчего мне сразу станет легче! Понимаете! Я готова отдать за это любые деньги! — Она кинулась к сумочке и принялась выкидывать из нее купюры. — Вот! Вот!

Судя по толщине, в пачке было где-то десять тысяч долларов.

— Я заплачу вам огромные деньги — если вы мне поможете! — истерила женщина. — Вы меня понимаете?

Маша встала и грозно сказала:

— Во-первых, вы немедленно прекратите орать!

Как ни странно, женщина притихла.

— Во-вторых, вы сейчас соберете деньги, сложите их в стопку и будете относиться уважительно к тому, что я работаю для того, чтобы вам стало лучше. Понимаете?!

Женщина кивнула.

— Зовут вас как?

— Лиля…

— Лиля, посидите здесь или идите на кухню и сделайте себе чаю… — Маша подумала. — Помощницу я отпустила, извините, думала, сегодня больше никого не будет. А я пройду к себе и поищу то, что вам нужно.

Маша поднялась наверх, отперла библиотеку и именно тут поддалась панике, которая, казалось, всегда была где-то рядом и лишь ждала подходящего момента. Чем она может помочь? Она же почти ничего не знает! Обычно начинающие ведьмы работают у более опытных — набираются ума-разума, а она с места в карьер… На свою голову… Она бы могла поговорить, передать клиентке немного тепла, чуть-чуть жизнелюбия, но так вот, одарить ее покоем… Это подстава!

Маша на полусогнутых ногах вошла в библиотеку, отодвинула витрину и попыталась выдвинуть книгу — может, обнаружит что-нибудь подходящее.

И ничего не получилось. Книга не двигалась, а когда Маша попробовала во второй раз, ее ударило слабым разрядом тока. В третий раз ударило сильнее.

Маша покрылась испариной. Что делать? Библиотека заколдована!

Но… Не зря же Жаба отдала ей ключи. Что-то в этом было…

«Думай! — приказала себе Маша. — Соображай!»

И она кое-что вспомнила. Прошла к столу и увидела там каталог. Что это ей даст, не поняла, но нутром чувствовала — она на верном пути. Каталог был составлен и по названиям, и по определениям. Маше нужно было всего два слова — «память» и «покой». С покоем сначала не задалось — в итоге он оказался «душевным покоем», но книги были найдены, и Маша вернулась к полкам. Увидев нужную книгу, потянула, и — счастье! счастье! — та поддалась. Значит, книги не хотели, чтобы их тревожили попусту? Наверное, имеют право — это же волшебные книги.

Разложив тома на столе, Маша открыла их на нужных местах, прочитала и остановилась на двух вариантах. Остался всего один вопрос — что делать дальше? Маша отложила два фолианта, остальные расставила по местам, спустилась вниз, подмигнула Лиле — ту, казалось, вид двух старинных книг в переплетах с золотым тиснением вполне успокоил. На кухне Маша перерыла все ящики, но ничего не нашла. В полнейшей растерянности она уперла руки в боки и уставилась на стену, возле которой стоял стол. И вдруг заметила, что на стене словно вычерчен какой-то проем. Стена была кирпичной, без штукатурки, и некоторые швы оказались чуть шире других. Маша подошла и толкнула стену рукой. И та открылась. Это было первое настоящее чудо! Ее учили таким вот магическим трюкам — и тут главное было поверить. Поверить в то, что стена отодвинется, а за ней обнаружится комната. Это было совершенно упоительно — даже живот скрутило, но надо было не размышлять, иначе пойдут сомнения, неуверенность — все надо делать на подъеме, ловить мгновение…

В конце концов, все, что с нами происходит, зависит от того, во что мы верим. Человек, который ждет неприятностей, обязательно их получит — раньше или позже. И будет сетовать, переживать, но дело в том, что он стремился к этому — к драме, к страданиям, хоть и сам себе не признавался.

Те же, кто понимает жизнь как удовольствие, не могут взять в толк, отчего с другими случаются всяческие несчастья, не понимают, откуда они их берут, если им самим встречаются только милые, интересные люди, и никто им не хамит, и все такие любезные, а жизнь состоит из радостных событий.

Маша взяла книги и вошла в сырое помещение без окон, где находились стеллажи с бесконечными баночками, сосудами, колбами и бутылями. Найти необходимые компоненты было нелегко, но Маша была на таком взводе, что удивительным образом очень резво собрала все ингредиенты, выскочила на кухню, вытащила небольшую оловянную кастрюлю, открыла первую книгу на нужной странице, бросила в сырую воду разные травы, которые пришлось долго и тщательно взвешивать на латунных весах, довела их до кипения, залила несколько капель выжимки чертополоха и остудила легким движением руки — этому ее научили на первых занятиях.

Разбавив то, что получилось, настойкой белладонны, Маша вылила зелье в серебряный стакан и понесла в гостиную. Протянула Лиле и сказала:

— Пей!

Лиля робко посмотрела на нее, понюхала и выпила, не сказав ни слова. Посидела, закрыла глаза, откинулась на спинку и сложила руки на коленях. Маша ждала. Это было зелье забвения — не для потери памяти, а для того, чтобы из памяти ушли плохие воспоминания, чтобы они больше не были упреком и болью, а лишь прошлым. Оставив Лилю на диване, Маша бросилась на кухню — готовить второе. Тут все было посложнее. Каждый компонент надо было варить определенное время — и сразу же бросать следующий, а потом кипятить ровно семьдесят три секунды. В общем, морока. Маша покрылась потом от напряжения — за пять секунд до конца варки одной травки нужно было завести второй таймер (таймеры она еще утром обнаружила на полке в кухне — и даже удивилась: зачем так много?), включить его и тут же бросить новую порцию растений, а еще каждые две минуты добавлять столовую ложку родниковой воды, которая тоже хранилась в бутылях в потайной комнате.

— Маша! — окликнула ее Лиля.

Маша аж подпрыгнула на месте.

— Что?

— Даже не знаю, что со мной, но… Все как-то по-другому!

Зазвенел один из таймеров, Маша дернулась и закричала:

— Не мешайте мне!

Лиля вроде обиделась, но ушла.

Маша еще полчаса пыхтела над кастрюлей, наконец выключила огонь и в изнеможении опустилась на стул. Покурила, поставила кастрюлю на окно — ее надо было остужать на ветру до трех часов ночи — и немедленно выпить залпом.

Маша вышла к Лиле, и они поговорили — говорила в основном Лиля, из которой буквально хлынули воспоминания. Книга предупреждала, что такое может быть, — все то, что человек похоронил в памяти, будет выливаться в течение нескольких часов, и все это придется выслушать.

Наконец таймер диким визгом известил о том, что пришло время, Маша перелила зелье в бутылку — специальную бутылку из коричневого стекла, принесла Лиле и велела той выпить все разом. Та выпила, не проронив ни капли — почти литр! — поставила бутылку на стол, произнесла: