“Ты чужой в этой земле”, напрягшись ответил Первый Топор Хольгерстеда, “и, поскольку ты не осознаешь оскорбления в своих словах, я не брошу вызов”.

Лириэль раздраженно зашипела. “Отлично. Не бросай. Только объясни-ка это”. Прежде, чем кто-либо из людей успел среагировать, она ухватилась обеими руками за его рубаху у шеи. Быстрым, резким рывком она разодрала одежду до пояса.

Поперек груди воина, почти ровной линией, шли четыре неглубоких следа колющих ран. Под ними находился большой круг, в котором темные волосы были выжжены, а кожа представляла большой, красный волдырь.

“Объясни это”, холодно повторила дроу.

Мгновение Ведигар сидел молча. “Не могу”, признал он.

“Тогда позволь мне”, сказала Лириэль. “Я метнула в напавшего на нас ястреба четыре ножа, и небольшой огненный шар. К счастью для птицы, мышцы на его груди оказались слишком глубоки для ножей, а перья почти защитили от огня. Твои раны меньше, чем я ожидала, но с другой стороны, и мишень здорово съежилась. Без обид”, добавила она, бросив взгляд на мускулистый торс. “Еще я бросила боло ему в ногу, а Федор несколько раз прошелся дубиной по спине и правому боку. Там должны остаться неплохие синяки”.

“Да”, прошептал Ведигар.

Лириэль недоверчиво посмотрела на друга. “Ты не преувеличивал, говоря что здешний народ не слишком умеет врать”, сухо заметила она. “Этот даже не пытается!”

“Я говорю правду”, зло бросил воин, “по крайней мере, ту ее небольшую часть, что могу вспомнить! Вчерашним утром я выходил на берег, рассчитывая встретить дочь шамана, когда она вернется на берег после утренней рыбалки. Вы же знаете, она работает с рыбаками. Но я не увидел, как возвращаются лодки. Тогда я решил, что недопонял, какую бухту должен искать, и больше об этом не думал. Утро прошло быстро. Теперь, когда я задумался об этом, слишком быстро”.

“Ты не заметил боли? Ран?” настаивала она. “Заметил”, сказал он напряженно. “О них я не помнил ничего”.

“Что этим днем? Где ты был во время охоты?”

“Оставался в Треллеборге большую часть дня. Я не мог ни ходить, ни держать меч без боли. Как бы я смог охотиться?”

Федор озадачено глянул на Лириэль. “Значит, он не мог стать тем кабаном, что напал на Аумарка!” “Есть один путь”, признал Ведигар. “Те, кто сильней всего в изменении облика, могут иногда отправить хамфарир в полет. Тело остается позади; дух воплощается в животной форме. Возможно, я и сделал то, что вы предположили: при перевоплощении раны бы мне не помешали, хотя на моем теле останутся любые новые раны, нанесенные духу-животному. Скажите мне”, потребовал он неожиданно, “сумел ли кто ранить кабана? Копьем, в заднюю лапу?”

Федор кивнул, и плечи воина отчаянно опустились. “Я боялся, что так оно и есть. Но как это произошло, и почему я ничего не помню?”

“Я могу помочь тебе вспомнить”, уверенно произнесла Лириэль. “Истина твоих деяний скрыта в твоем разуме, который, властью моей богини, я могу прочесть”.

Не дожидаясь согласия Ведигара, дроу собралась, и тихо проговорила слова жреческого заклинания. Результат сказался мгновенно и драматично. Обычно заклинание позволяло лишь короткий взгляд в чужие мысли — картинка, впечатление, возможно несколько слов. На сей раз стена, выстроенная чарами нереиды, обрушилась, и Лириэль стала известна вся правда об участии воина в бедах, осаждавших землю которой он помогал править, и которую защищал.

И он тоже узнал все.

Ведигар застонал, спрятав лицо в ладонях от ужасов, которых он совершил, и которые теперь нахлынули на него единым потоком. Потом он долго сидел в мучительном молчании, но когда поднял глаза, в них читалась только решимость.

“Я созову Тинг”, сказал он твердо. “Расскажу обо всем, что совершил, и приму приговор людей, которых предал”.

Лириэль в отчаянии устремила взгляд к небу, а потом повернулась к Федору. “Говори с ним ты”.

“Я понимаю твое решение”, начал рашеми. “Твоя честь требует, чтобы ты принял наказание за свои поступки. Но твой долг перед родиной диктует иное. Странные события произошли с нами и с народом Руатима — больше, чем может быть объяснено наложенным на тебя проклятием нереиды. Нет, тут участвуют другие силы, и мы должны знать, в чем дело. Если за всем этим таится единая черная воля, не мудрее ли будет молчать, пока не станет известен ответ?” “Ты просишь меня подвергнуть опасности мой народ!” запротестовал Ведигар. “Я лучше умру в бою, чем позволю этому врагу продолжать свои козни!”

“Но как ты будешь сражаться? С кем?”

Первый Топор беспомощно пожал плечами, не в силах найти ответ. “Что сейчас нужно, это терпение и опыт в интригах — а и то и другое чужды воину Севера. Но дроу рождаются и обучаются как раз для таких вещей. Жди пока, и позволь нам искать ответы. Возможно, эта работа возложена на нас как часть создания руны, приведшего нас сюда”, добавил он неожиданно, и почему-то ощутил уверенность, что так оно и есть.

Лириэль согласно кивнула, глаза ее стали задумчивыми, пока она добавляла это новое прозрение в растущую картину. Ведигар поднял ладони. “Я сделаю, как вы хотите”, пробормотал он, “но мне это не по нраву”.

Федор не мог не согласиться с ним, поскольку все еще чувствовал облако отчаяния, оставленное жреческим заклинанием Лириэль. Он видел Лириэль в молитвах и прежде, и ее связь с темной богиней дроу серьезно беспокоила его. Сейчас нить силы была гораздо явственней. Когда она сотворила заклинание, позволившее ей увидеть мысли оборотня, Федора чуть не оглушило ощущение разрушительного хаоса и подавляющего зла. Мгновение прошло быстро, как всегда бывало с его ограниченным Зрением, но он знал, что запомнит его навечно. Ему известна была сила духа Лириэль, и ее невероятное упорство, но сможет ли она сопротивляться такому ужасу?

Ведигар, против своей воли, совершил много зла в своем животном облике. Собственный дар берсерка, вероятнее всего, приведет Федора к смерти. Но все это бледнело перед становившимся все сильнее страхом рашеми что Лириэль, в своих поисках могущества, может пройти иное, куда более жуткое изменение.

Аскарла была городом редкой красоты и древних чудес. Но на Шакти все это не производило впечатления. Не считая переговоров с правительницей-иллитидом, жрица проводила часы расхаживая по роскошным мраморным коридорам, выискивая места, не слишком обжигающе яркие для ее глаз дроу, кипя от нетерпения в ожидании, пока наконец перепутанные планы других упорядочатся, и обдумывая, как лучше всего использовать их для собственной выгоды. Сама по себе Шакти была умелым руководителем, но ей непривычно было подлаживать свои цели к стремлениям новых союзников.

В настоящий момент Шакти обедала в компании второго “гостя” иллитида. Жрица кинула сердитый взгляд на человека, восседавшего с дальней стороны длинного стола, и спокойно кушавшего какой-то переварившийся морской продукт при свете одинокой свечи. С оттенком гордости она отметила, что новая рука работает отменно. Это и в самом деле оказалось приятным отвлечением — выбор раба, который послужит донором, проведение весьма болезненных ритуалов, сделавших надменного человека ее должником в смыслах, которых ему пока не понять. Тем не менее, полученное удовольствие не стряхнуло беспокойство и скуку, ставшие обычным настроением Шакти.