– А что мой брат?

– Ты сказал, что и у него такой же замечательный дар. Я правильно тебя поняла?

– Да, и он мог делать такое, – как-то отстраненно и глухо ответил Николай. – Дмитрий был моложе меня. Он умер. Это было очень давно. Еще в России.

Рената нахмурилась:

– Мне очень жаль.

Николай кивнул, сорвал листок и разорвал его на мелкие кусочки.

– Он был совсем юным... хороший парень, лет на двадцать моложе меня. Повсюду следовал за мной, как щенок, пытался все за мной повторять. А у меня вечно времени на него не хватало. Мне нравилось тогда жить на грани смертельного риска... черт, да и сейчас тоже. В общем, Дмитрий вбил себе в голову, что он должен сделать нечто такое, что поразит меня. – Николай шумно вздохнул и выругался. – Глупый мальчишка! Он готов был сделать что угодно, лишь бы привлечь мое внимание, понимаешь? Он хотел услышать слова одобрения, услышать, что я горжусь им.

В полумраке зеленого шатра Рената смотрела на Николая и видела, что он мучится тем же комплексом вины, что и она. Видела в нем то же страдание и разрушительную рефлексию, беспокойство о попавшем в беду ребенке, которому не могли помочь те, кому он доверял.

Николаю были хорошо известны эти муки совести. Они терзали его.

– Что случилось с Дмитрием? – тихо и осторожно спросила Рената. Она не хотела резко вскрывать плохо затянувшиеся старые раны, но ей нужно было знать правду. По задумчивому виду Николая она поняла, что он слишком долго носит в себе эту боль. – Мне ты можешь рассказать, Николай. Что случилось с твоим братом?

– Он был не такой, как я, – начал Николай, словно погрузившись в далекое прошлое. – Дмитрий был очень умным, одним из лучших студентов. Любил книги и особенно философию, стремился докопаться до сути вещей, все разобрать по винтику, чтобы потом собрать вновь. Он был блестящий юноша, по-настоящему одаренный, но он хотел быть таким, как я.

– А каким был ты?

– Сорвиголовой, – произнес Николай с сожалением в голосе. – Я сам это признаю. Я всегда был отчаянным, порой до безрассудства. Жил моментом, никогда не задумывался о последствиях. Дмитрий любил размышлять, а я упивался игрой адреналина в крови. Ему нравилось создавать, а мне взрывать.

– По этой причине ты вступил в Орден? Тебя привлекал азарт боя и выброс адреналина в кровь?

– Отчасти да. – Николай уперся локтями в колени и уставился в землю. – После убийства Дмитрия я вынужден был покинуть дом. В случившемся я винил только себя. И мои родители виноватым считали меня. Я уехал из России, в итоге оказался в Штатах. И очень скоро судьба привела меня в Бостон, где я познакомился с Луканом, с воинами...

Рената обратила внимание: Николай сказал, что брат не просто умер, его убили.

– Что случилось с твоим братом?

Николай тяжело вздохнул:

– Был один говнюк с Украины, мы с ним друг друга недолюбливали. Время от времени у нас случались серьезные стычки, по большей части от нечего делать. И вот однажды ночью в какой-то пивнушке Дмитрий услышал, как этот засранец нелестно отзывался обо мне, и он решил его проучить на глазах у его друзей. Дмитрий метнул кинжал, это был удачный бросок – Ди неплохо обращался с оружием. Он страшно разозлил гада и две минуты спустя уже лежал на полу в луже собственной крови с отсеченной головой.

– О господи! – ужаснулась Рената. – Мне жаль, Николай.

– Мне тоже. – Николай пожал плечами. – Потом я выследил эту сволочь, отсек ему голову и принес родителям в качестве извинения. Родители меня выгнали, сказав, что на месте Дмитрия должен был оказаться я. Их нельзя за это упрекать. В конечном счете они были правы. Поэтому я покинул дом и больше туда не возвращался.

– Мне очень жаль, Николай.

Рената не знала, что сказать. У нее не было опыта успокаивать кого-либо, и, делая это сейчас, она не была уверена, что Николай этого хочет или ему это нужно. Как любой мужчина, вдруг почувствовавший себя не в своей тарелке, Николай надолго замолчал.

Затем кашлянул, провел рукой по волосам и поднялся на ноги:

– Мне нужно выйти и еще раз внимательно осмотреть дом, окрестности. Ты посидишь здесь?

– Хорошо, посижу.

Николай внимательно посмотрел на Ренату. По его глазам она ничего не могла прочесть и не знала, какие слова она хотела бы от него услышать.

– Как ты себя чувствуешь? Как ответная волна?

Рената пожала плечами:

– Есть небольшая слабость, но в целом чувствую себя нормально.

– А твое плечо?

– Хорошо, – ответила Рената и подвигала рукой, чтобы подтвердить свои слова. – Боли практически нет.

Воцарилось неловкое молчание, и никто из них не знал, нарушить его или предпочесть более легкий путь – позволить ему тянуться и естественным образом угаснуть. И оно тянулось, пока Николай не начал раздвигать плотно сплетенные лозы, чтобы выбраться наружу. В этот момент Рената взяла его за руку.

– Николай... я... я хочу поблагодарить тебя, – сказала женщина, осознавая, что Николай замер, а она все продолжает держать его за руку. – Я должна поблагодарить тебя за... кровь, которую ты дал мне утром.

Николай повернулся к ней и покачал головой:

– Благодарность – вещь хорошая, но она мне не нужна. На моем месте ты бы сделала то же самое.

Да, она бы сделала. Рената в этом ни секунды не сомневалась. Еще неделю назад она не знала о его существовании – о воине, который при этом был еще и вампиром, а сейчас он ее самый близкий и надежный друг. И если быть до конца честной, даже больше чем друг, она это почувствовала еще до того, как он дал ей свою кровь. Еще до секса... воспоминания о близости даже сейчас вызывали в ней внутреннюю дрожь.

– Я не знаю, как это делается... – Рената посмотрела в лицо Николаю, путаясь в словах, но понимая, что должна это сказать. – Я никогда не знала, что значит на кого-то полагаться. Я не знаю, как себя вести в подобных ситуациях. У меня нет никакого опыта, и я просто... я чувствую так, будто все мои способности выживать куда-то исчезли. Я плыву по течению... мне страшно.

Николай погладил ее по щеке и обнял.

– Не надо ничего бояться, – нежно произнес он у самого ее уха. – Я с тобой, и я сумею тебя защитить.

Пока Николай этого не сказал, Рената даже не подозревала, что ей так необходимы эти слова. Так необходимы его объятия. И пока он не притянул ее еще ближе и не коснулся губами ее губ, она не знала, что так страстно желает его поцелуя. Она целовала его с каким-то странным остервенением, полностью отдавшись моменту, потому что Николай был с ней, она ощущала его крепкие руки, чувствовала его надежность.

И Николай целовал ее с нарастающей страстностью, потом медленно опустил на мягкую подстилку из опавших листьев и сосновых иголок. Рената с удовольствием ощутила тяжесть его тела поверх своего, его теплые уверенные руки, которые проникли под рубашку, скользнули по животу, к груди.