артистов. Собрались в музыкальном салоне. Оркестр заиграл «Капитан. капитан, улыбнитесь». Вышли под этот марш сам капитан, помощники его и кок. вызвавший почему-то бурные аплодисменты.

Капитан всех представил. Особенно хороши были два помощника капитана: высокие, стройные, в белоснежных кителях. Хороши до невозможности. Будто с открытки «Люби меня, как я тебя». И сразу у всех женщин мечтательное выражение лица. И не только Лидушка, но. самое интересное, и жена моя Нина загляделась на них. И. судя по взглядам, помощники тоже заметили моих красоток. Или мне это показалось?

Потом артисты выступали, официанты обносили гостей шампанским. Весело. Суетно. И конечно же. после концерта танцы.

И так теперь будет каждый день — и концерты, и танцы.

А Лидушка — она с ребенком. Один вечер с ребенком на палубе простояла, глядя в море на закат. Второй вечер — опять море, опять закат. А народ веселится. И мы со своей компанией тоже веселимся. Сидим в музсалоне. выпиваем, анекдоты травим, танцуем. А она одна, Лидушка, при своем веселом характере. Я иной раз выйду на палубу покурить, а подойти к ней не могу. Погляжу издали, как Штирлиц на свою жену, и назад к своей жене.

И вот однажды стоит Лидушка на своем месте, а к ней подваливает мужик какой-то. Веселый такой мужик. Заговаривает с ней. Не нахально, вежливо заговаривает. Слово за слово. Приглашает ее в муз-салон шампанского выпить.

Она, Лидушка, думает: «А почему нет? Ничего в этом плохого не вижу».

И вот он, зовут его Володькой, приводит Лидушку в музсалон и усаживает ее — куда б вы думали? — правильно, за наш столик. Потому что сам уже был в нашей компании.

А тут мы. Я с Ниной, Рубен с Леной. Володька говорит:

— Познакомьтесь.

С Ниной Лидушка уже знакома. А со мной нет. Познакомились. Она Лида, я Василий. Посидели, выпили, потанцевали. Рубен все время демонстрировал красоту своей души, подзывал официанта и кричал громче музыки:

— Всем шампанского!

Лидушку все время кавалер ее Володя приглашал. И она с удовольствием танцевала. Да так танцевала красиво, что все на нее внимание обращали. И у меня какое-то хорошее чувство гордости появлялось. Вот никто не знает, а она же, эта красавица, — моя.

Закончился вечер, мы по каютам пошли. Лидушка с кавалером на палубе еще постояла.

Потом он, кавалер, провожать ее до каюты отправился. Ей неудобно так взять его и отшить.

Дошли до каюты (это я потом уже обо всем узнал), он, Володька, и говорит:

— А какая у вас каюта?

— Двухместная.

— А сколько стоит?

— Да вот столько-то.

— А можно посмотреть, со своей сравнить?

— Там ребенок спит.

— А мы тихонько, только гляну, и все.

Неудобно было отказать. Зашли. Мальчонка спит.

Постояли тихо. Он говорит:

— Если я чего не так сделаю, поправьте меня, — и пытается ее поцеловать.

Она говорит:

— По-моему, вы что-то делаете не так, — то есть поправляет его.

Он говорит:

— Понял, не дурак. Может, еще погуляем?

Она говорит:

— Нет, поздно уже. Спать пора. — На этом и расстались.

А на другой день я этому Володьке, на нашу голову неизвестно откуда свалившемуся, ненавязчиво так говорю:

— Ну как у тебя дела с этой блондинкой?

— С какой?

— Да с той, которую ты вчера провожать пошел. Симпатичная такая женщина.

— Все, — говорит, — на мази. Вчера у нее в каюте был. Думаю, все будет нормально.

Туг у меня в глазах потемнело.

— Не может быть, — говорю.

— Как это, — говорит Володька, — не может? Зашли к ней в каюту, но там, понимаешь, мальчонка спал. А то бы… Да ты пойми, они все сюда развлекаться едут. Нет, она женщина, конечно, порядочная, то есть, я думаю, денег не возьмет. Но хороша!

— Хороша, — согласился я мрачно.

— А ты, — говорит Володька, — чего это помрачнел?

— Да так, — говорю, — живот схватило.

А дальше — идет она мне навстречу по коридору. Нет вокруг никого, а я с ней даже не здороваюсь. Она удивилась, догоняет меня и спрашивает:

— В чем дело?

— В том, — кричу я шепотом, — что ты позоришь меня! — вырываю свою руку и убегаю.

День проходит, я в ее сторону не смотрю. А у нее и возможности нет отношения со мной выяснить. Я все время с женой да с Рубеном. Наконец она через день все же встретила меня в пустом коридоре и говорит:

— Может, ты все же объяснишь, в чем дело? Что происходит?

Я ее хватаю, тащу в ее каюту.

— Позоришь меня!

— Как я тебя позорю, что я такого сделала?

— Ах, ты не знаешь? А что с этим Володькой у тебя?

— Да что у меня с ним может быть?

— Он у тебя в каюте был?

— Был.

— Что же еще надо?

И тут этот мальчонка, Игорек, в каюту врывается:

— Мама, мама, там дельфины в море.

Я говорю:

— Иди, Игорек, передай привет дельфинам.

— А ты не командуй здесь! — заявляет Игорек.

Мама вмешивается:

— А ну не груби! Иди и передай дельфинам.

— Что передать? — не понимает Игорек.

— Привет от дяди Васи.

Мальчик показывает мне кулак и убегает.

— Значит, был? — не унимаюсь я.

— Был. Он напросился посмотреть каюту, что я могла ему сказать?

— Что? Что ребенок спит.

— Я так и сказала.

— А ребенок был?

— Был.

— А может, не был?

— У него спроси, если мне не веришь.

И тут этот сорванец опять влетает:

— Там киты плывут, передать им от вас привет, дядя Вась?

— Передай.

— А там еще жена ваша на китов смотрит, ей передать от вас привет?

Мама говорит:

— Игорь, прекрати, иди и передай привет только китам.

Мальчишка ушел, а я не могу остановиться:

— Как ты смеешь?

— Да что я такого сделала?

— Он приставал?

— Попытался, я тут же его отшила, и все.

— Что ж ты за женщина такая, к которой первый попавшийся мужик в каюту вошел?

— Это, между прочим, твой приятель, и ничего у нас с ним не было.

— Слушай, я тебя взял сюда не для того, чтобы ты у меня на глазах заводила шашни.

В это время в каюту опять ворвался Игорек и закричал:

— Дядя Вася!

— Ну что там еще, акулы?

— Нет, дядя Вася, там мороженое, я одну девочку хочу мороженым угостить. Мороженое два доллара стоит.

Лидушка закричала:

— Не смей попрошайничать!

— А я что, не человек, что ли? — сказал Игорек, имея в виду, наверное, то, что он тоже от мороженого не отказывается.

— Возьми, — сказал я, протягивая ему пять долларов, — и чтобы я тебя здесь больше не видел.

Игорек взял деньги и тут