— Вот образец отличного воина! — отреагировал я. — В первую очередь заботится о своем оружии!

Страж вскинул голову и озадаченно уставился на нас.

— А, дык… — выдал он уставную фразу.

— Узнаешь? — мило улыбнулся Семен. — Итс ми!

— Ну, дык… — немного изменил первую формулировку страж.

— Что, опять доказательства нужны? — нахмурил брови Семен. — Ты у себя в штанах их поищи! А мы поехали.

Он тронул своего Ориса в объезд шлагбаума. Довольно хрюкнув, я пристроился за ним.

— Да… — донеслось из-за спины задумчивое замечание Онтеро. — Что-то я начинаю волноваться за судьбу нашего мира.

— Не боись! — оптимистично успокоил его Валерка. — Это еще цветочки! Вот если ягодка-Влад начнет резвиться, тогда — ой!

С огромным трудом я смог раскрыть глаза. Последствия радостного гостеприимства барона давали себя знать самым непосредственным образом. Супруга барона Розалия благоразумно испарилась из зала, где мы праздновали встречу, и крепко заперлась в своей спальне. Семе отвертеться на этот раз не удалось. Его бесчувственное тело слуги сноровисто отволокли в комнату сразу же после первого тоста. Зато мы, барон Антонин Каронак, я, Валерка и Онтеро, оторвались на славу!

Конечно, барон был несколько удивлен моим преобразованием. Но отнесся к этому спокойно. Главное, чтобы гость мог поддержать застолье! А к какому народу он относится, это уже не имеет значения.

За столом барон засыпал нас местными новостями, жадно выспрашивал нас о новостях внешнего мира, поделился грандиозными планами и счастливо поведал о том, что Розан, его сын, наконец-то становится человеком.

На нетрезвый вопрос Валерки: «А кем он был до того?» — барон свирепо рявкнул:

— Немочью бледной он был! Позором славного рода Каронак он был!

Оказывается, что юный барон в столице зря время не терял. Он вступил в военный гимназиум при Короне. Уже сейчас он имел на счету три дуэли и двух соблазненных девиц.

— Шум, конечно, был изрядный! — удовлетворенно щурясь, гудел барон. — Потратиться, чтобы замять, пришлось. Но зато, какой наследник растет! Будет толк!

Потом разговор плавно перешел на ту памятную битву с упырями, в которой я принял непосредственное участие. Барон загорелся желанием провести гостей по местам боевой славы и вытащил нас в деревню.

Так как дело было уже поздней ночью, то из кроватей вытряхнули десяток воинов барона. Хмурые вояки вынуждены были сопровождать нас и подсвечивать факелами наиболее памятные места.

Антонин, размахивая руками, громогласно живописал перипетии битвы. Валерка в такт словам клевал носом, а Онтеро слушал внимательно, изредка бросая на меня заинтересованные взгляды. Еще бы! Барон не поскупился на похвалы в мой адрес. В его рассказе я выглядел эпическим героем, который голыми руками валил врагов налево и направо. Короче, покрошил их на окрошку и спокойно пошел спать.

При последних словах барона Валерка особо согласно клюнул носом и мягко завалился набок из седла. Я еле-еле успел его подхватить.

— М-да, — философски разглядывая Валерку, заметил барон. — Не та нынче молодежь! Мельчает народ.

Потом Антонин вдруг вспомнил, что в подвалах замка есть партия вина прошлогоднего сбора. И что вот именно это вино (какое упущение!) нами еще не дегустировано. Пришлось срочно возвращаться в замок, дабы наверстать упущенное.

Дверь комнаты тихонько скрипнула. Я приоткрыл один глаз (второй просто не открывался). На пороге стоял Семен, с удовлетворением обозревая мое хладное тело.

— Так-так-так! Что мы имеем? А имеем мы, господа хорошие, явные признаки похмельного синдрома, — пропел этот ушастый негодяй.

Стоп! Несоответствие! Его же вчера унесли первым. По идее, он должен быть в состоянии, сходном с моим. От возмущения даже открылся второй глаз.

— Сема, — прохрипел я. Острая боль пронзила мозг и заставила меня застонать. — Признавайся! Ты что, вчера притворялся?

— С вами притворишься! — укоризненно покачал головой Семен. — Просто утром мне таки удалось сосредоточиться. Результат ты, хоть и с большим трудом, видишь!

Семен танцующим шагом прошелся к громоздкому креслу, стоящему у окна, и со всеми удобствами в нем расположился.

— Сема! Друг! — проникновенно простонал я. — Сосредоточься еще разок, а? Не дай погибнуть в расцвете лет!

— Размечтался! — фыркнул Семен, закидывая нога за ногу. — Представь себе, что ты в застенках, а я — палач.

— А не боишься, что, когда я приду в себя, нам придется поменяться ролями? — нехорошо прищурился я.

Такая перспектива у моего друга особого оптимизма не вызвала.

— Ладно! Я подлечу тебя. Но прежде ты мне ответишь на несколько вопросов.

— «Прежде» — я не могу, — откинув голову на подушку и прикрыв глаза, откликнулся я. — Я могу — «после». Так что считай, что перед тобой замордованный тобой же труп.

— Если ты пообещаешь мне ответить на мои вопросы, то, так и быть, я тебя вылечу «до», — прозвучало от кресла.

Желание прекратить мучившую меня боль было настолько велико, что я, даже не поизмывавшись для порядка, согласился.

Как будто кто-то добрый открыл мою черепушку и прошелся влажной холодной тряпицей по моим мозгам. Невероятные ощущения исцеления! Это, наверное, никогда не приестся!

— Ну, задавай свои вопросы, шантажист-самоучка, — пробурчал я, вытирая полотенцем лицо.

— Расскажи, что вчера было! — потребовал Семен.

— Что тебе рассказывать?

— Все!

— Ну, когда я проснулся, Валерка готовил завтрак… — начал вспоминать я.

— Влад! Ты что, издеваешься надо мной?! — сердито прервал меня Семен.

— Ты же сам просил, чтобы я рассказал все! — возмутился я.

— Влад, не серди меня! А то вот она, твоя боль, — ласково сказал Сема и раскрыл ладонь, над которой заклубилось облачко ядовито-зеленого цвета. — Стоит мне метнуть его в тебя, и похмелье вернется.

— Террорист! — с огорчением констатировал я. — Что именно ты хочешь узнать? Можешь сформулировать точный вопрос?

— Про бой. С того момента, как меня ранили.

— Ну, я точно не знаю, когда тебя ранили. Я в это время занимался снайпером-дроу. Когда я с ним закончил и вышел к основному месту боя, ты уже отдыхал со стрелой в плече.

— Так.

— Онтеро сказал, что стрелу выдергивать нельзя. Мол, от этого ты откинешь сандалии. Но не сразу, и это «не сразу» доставит тебе очень мучительные ощущения. Ты вдруг открыл глаза и сообщил, что эта дроулевская стрела вытягивает из тебя силы. Потом тебя облепило что-то типа вьюнка, и ты стал выздоравливать. Стрела сама выползла из раны и отвалилась в сторону.