Кровать была единственным задержавшимся в комнате предметом мебели. Мягкий свет потолочной лампы падал на расправленную полицейскую форму и портупею, лежавшие на покрывале. В тени под кроватью стояли тяжелые ботинки.

Он оделся.

И, прежде чем вернуться к зеркалу, взялся за ручку двери, зажмурился, вслепую сделал последний шаг… остановился, когда бедро уперлось в раковину. Линзы давили и щекотали. Сейчас он откроет глаза и посмотрит, но сначала он левой пяткой нащупает высокий порожек и перешагнет через него. Правильное расстояние – это важно. Должна быть видна вся верхняя часть тела.

Он выпрямился, веки скользнули вверх.

Полицейский в зеркале улыбался. Макушка блестела, темные глаза глядели приветливо. Но именно мундир поддерживал иллюзию, создавал равновесие между головой и телом.

Он был более чем доволен своим новым отражением.

Теперь не хватало только номера 4572/56 из протокола изъятия: солнечных очков.

* * *

Я солгал ей.

Бронкс еще ниже нагнулся к экрану компьютера, уставился в него; края картинки размылись, стали мутными. Он надеялся, что Элиса не заглянет к нему, проходя по коридору.

Хорошо бы она не поняла по его внешнему виду, что творится у него в душе.

Алиби. У обоих.

А еще Бронкс надеялся, что его попытка изобразить себя обычного удалась.

Ему пришлось разыграть обычность. Целый день он отсматривал записи с камер наблюдения – и пока только он знал, что в деле замешан его собственный брат.

Бронкс потянулся, откинулся назад, и размытое стало отчетливым: застывшее изображение спины. Грабитель в маске. Избавиться от этой спины ему не удавалось. Он смотрел на нее всего пару часов назад. Топор над головой Сэма, острое лезвие на колоде.

Бронкс увеличил картинку, чтобы стать к сбежавшему грабителю еще ближе – не настолько близко, чтобы идентифицировать, этого не позволяло плохое разрешение, но достаточно, чтобы увидеть манеру двигаться. То, что нельзя ни замаскировать, ни изменить. Во всяком случае не в ситуации бегства, когда человек двигается инстинктивно и именно по движениям можно определить личность.

Он увидел то, что и так уже знал.

Сэм.

Бронкс, пока шла немая запись, уловил слабый звук – кофейные зерна размалываются в недрах торгового автомата в коридоре, горячая жидкость течет в картонный стаканчик. Он увидел, как Элиса прошла мимо него, возвращаясь в свой кабинет.

Впервые он пригласил кого-то участвовать в расследовании, решил разделить его с кем-то, чтобы работать бок о бок с другим человеком, и оказалось – когда обстоятельства полностью изменились, – что это именно тот случай, когда ему необходимо работать одному.

Я солгал, Сэм, и собираюсь лгать дальше.

Потому что в тот момент, когда выяснится, что ты мой брат, у меня заберут дело.

Я должен взять Лео Дувняка. Я должен посадить его, за все.

А чтобы сделать это, я должен взять и тебя, Сэм. Вы связаны. Я принесу тебя в жертву. Ты понимаешь, я свободен – моего гребаного долга перед тобой больше не существует.

Ты снова пытался набросить на меня эту петлю, затянуть ее потуже. Даже показал мне папину кровать! Чтобы я – как всегда – был вынужден исходить из того, что что-то тебе должен.

Ни черта я тебе не должен.

Я не виноват в том, что он сделал свой выбор – избивать меня.

Я не виноват в том, что ты сделал свой выбор – лишить его жизни.

Ни один дьявол не будет больше ковыряться в нашей истории, никто не вытащит этот долг на свет божий.

Поэтому с этой минуты я работаю – один.

Поэтому я возьму вас обоих – один.

* * *

Посылку конфисковывали четыре раза, и каждый раз она застревала на таможне в Арланда, хотя они указывали разных адресатов. Пока не поняли, что дело в выборе доставщика. Что посылку, заказанную в Шанхае и доставленную в Стокгольм через UPS – американскую курьерскую фирму, – должны зарегистрировать в приемном центре шведского аэропорта, чтобы обложить пошлиной. Когда они в пятый раз заказали тот же 3D-принтер, но выбрали доставщиком немецкую DHL, все прошло отлично.

Лео потянулся, глядя на удивительную машину, что работала перед ним на столе, бессознательно провел рукой по волосам, которых не было: он еще не привык к тому, что жест, бывший с ним всю жизнь, стал лишним, что нет больше челки и поправлять больше нечего.

Волосы.

Линзы.

Полицейская форма.

Реквизиты.

Номер из протокола изъятия.

Служебное расписание.

Оставалась всего одна деталь, чтобы осуществить третий шаг, тест. Ею он сейчас и занимался. Полицейское удостоверение.

Вот зачем ему понадобился 3D-принтер – и когда заказ в этот пятый и последний раз доставила DHL, направив его в совершенно другую сортировочную систему, в Лейпциг, пакет проскользнул через бюрократические препоны, как на санках. А посылка, одобренная в пределах Евросоюза, разумеется, поехала дальше в Швецию без всякого дополнительного контроля.

Он посмотрел на часы. Согласно инструкции машине требовалось еще полчаса. Потом новенький полицейский жетон будет готов.

Все остальное для успешного прохождения контроля уже лежало на столе.

Черная кожаная обложка.

Два удостоверения с фотографиями, на которых блондин Сэм встречается с ним самим – темноволосым. Лео улыбается в камеру – бритая голова, карие глаза. У обоих – новые имена и личные номера, слово «Полиция» большим красным курсивом и «Полиция лена Стокгольм» буквами поменьше. У Яри, до того, что оказалось его последним делом, были такие же надежные, тщательно изготовленные документы: два полицейских удостоверения и водительские права молочника.

И – один-единственный полицейский жетон. Единственный экземпляр, который Сулло сумел достать. Как раз в эту минуту жетон клонировала машинка, которая, когда Лео отправился в тюрьму, еще даже не была изобретена.

Машинка появилась всего несколько лет назад.

Лео подошел к четырехугольной железяке, которая тихонько шумела, пыхтела, жужжала.

Он отсканировал добытую Сулло настоящую эмблему, подождал, пока считывающее зD-устройство принтера проанализирует форму, размер и идентифицирует цветовые коды. Правильные оттенки красного, голубого, желтого. Это всё. Остальное машина сделает сама. Жидкометаллическая печать: принтер словно выплевывал металл по капле, создавая безупречную копию. Поразительно, но машинка даже раскрашивала эту чертовщину. Полтора часа. И теперь в их распоряжении еще один настоящий полицейский жетон. Круглая черная пластина, золоченая корона, голубой фон, даже латунное «стокгольм 4312».