аппарате, особенно в городе Биробиджане, в котором процент евре­ев среди населения значительно выше, чем в области в целом.

4. ЕВРЕЙСКАЯ КУЛЬТУРНАЯ ЖИЗНЬ В БИРОБИДЖАНЕ

Скромные итоги еврейской колонизации Биробиджана уже сами по себе предопределяли, что еврейская культур­ная жизнь в ЕАО не может получить широкого развития.

Основа для развития еврейской культуры в Биробид­жане, казалось, первоначально была создана: еврейский язык (идиш) был признан в Биробиджане равноправным с русским еще до объявления Биробиджана Еврейской ав­тономной областью. Или вернее: еврейский язык был объ­явлен равноправным с русским языком, но никогда факти­чески этим равноправием не пользовался. Внешне равно­правие еврейского и русского языков нашло свое выраже­ние в том, что при переименовании станции Тихонькая в го­род Биробиджан название станции на вокзале было обоз­начено по-русски и по-еврейски и на углах улиц в городе названия их тоже обозначались на двух языках. После объ­явления ЕАО значение еврейского языка формально даже выросло. Была сделана попытка признать еврейский язык обязательным языком делопроизводства во всех советских учреждениях области. Это был несомненный бюрократиче­ский перегиб. В области, где евреи составляли лишь мень­шинство населения, тем более лишь скромное меньшинство, объявление еврейского языка обязательным языком дело­производства явно не имело оправдания, да и не могло иметь успеха. Что было возможно и необходимо — особенно ввиду намечавшегося большого притока евреев-переселен­цев — это обеспечить обслуживание евреев-переселенцев в государственных и общественных учреждениях на ев­рейском языке. Но для этого совсем не было необходимо­сти объявлять употребление еврейского языка общеобяза­тельным.

Но постановление об обязательности еврейского язы­ка, по-видимому, никогда и не принималось всерьез. При­веду здесь выдержку из корреспонденции из Биробиджана в «Эмес» от 8-го августа 1936 г.:

«Заведующий финотделом тов. Левицкий имел столкнове­ние со своим сотрудником, который сдал в печать официальное сообщение в обе биробиджанские газеты (еврейскую и рус­скую). Тов. Левицкий считает, что надо было печатать только в русской газете, так как еврейская газета не носит официаль­ного характера...

Из 15 еврейских колхозов в области только два ведут свое делопроизводство по-еврейски. В ряде промысловых ко­оперативов работа ведется по-русски. Даже в техникуме по механизации сельского хозяйства все специальные предметы преподаются по-русски.

Мы знаем о целом ряде ответственных работников, что они выступают на собраниях еврейских трудящихся не иначе, как по-русски... Мы могли бы привести ряд примеров деятелей, которые друг с другом говорят по-еврейски, но выступать — выступают по-русски.

Ведь известно, что в ЕАО еврейский язык это государ­ственный язык. Но этого не хотят знать многие работники в области, как, например, тов. Дикштейн, секретарь биробиджан­ского горкома партии, тов. Певзнер, член президиума облиспол­кома, как упомянутый уже выше тов. Левицкий и др.».

В другой, особенно пространной корреспонденции из Биробиджана в «Эмес» от 2-го апреля 1937 года мы читаем:

«Еще в сентябре 1935 года обком партии и президиум облисполкома опубликовали постановление о переводе на ев­рейский язык делопроизводства промысловых кооперативов, Би­робиджанского горсовета и еврейских сельсоветов. Согласно этому постановлению, облисполком должен был вести по-еврей­ски всю переписку, протоколы и постановления президиума. Аналогичные постановления принимались и позже, в 1936 году, но что же происходит в действительности?

Несколько дней назад одна биробиджанская организация внесла предложение в президиум облисполкома по-еврейски. Сотрудница секретариата облисполкома вертела документ на все лады и не могла понять, что он значит: она абсолютно не владеет еврейским языком...

Все, кто приходят к председателю облисполкома или его заместителю, обращаются все к той же секретарше, не знающей ни слова по-еврейски. Это «образец» обслуживания посетите­лей Совета на их родном языке. Само собой понятно, что и в отделах облисполкома еврейские посетители не обслуживают­ся на их родном языке (в земотделе, в отделе здравоохранения).

Большинство ответственных работников облисполкома не только не ценят огромного политического значения обслу­живания трудящихся на их родном языке, но относятся к это­му вопросу с известным пренебрежением. Например, заведую­щий облздравотделом тов. Гуртовой, говорящий по-еврейски, считает необходимым разговаривать с посетителями и отвечать им только по-русски. Заведующий финансовым отделом тов. Ле­вицкий ‘принципиально’ не говорит по-еврейски, хотя он плохо говорит по-русски... Земотдел ЕАО забыл, что в области имеют­ся еврейские колхозы. Переписка с еврейскими колхозами ве­дется Земотделом исключительно по-русски. Делопроизводство еврейских колхозов ведется по-русски».

Корреспондент «Эмес» сообщает далее, что в Биро­биджане были организованы курсы для советских служа­щих по изучению еврейского языка, но «эти кружки уже большей частью распались».

Среди вопросов еврейской культурной жизни исклю­чительное значение имеет, конечно, вопрос о школе. Свод­ных данных о развитии еврейской школы в Биробиджане никогда опубликовано не было, но из отдельных сообщений в еврейской печати можно составить себе общее представ­ление об этом развитии. Лещинский собрал в своей уже цитировавшейся книге эти сообщения. Привожу их в сжа­том виде:

В «Эмес» от 1б-го декабря 1932 года сообщалось, что в городе Биробиджане к этому времени еще не было ни одной еврейской школы. В провинции, однако, еврейская школа уже делала первые робкие шаги. «Эмес» от 9-го июня 1935 года сообщила, что в 1931/32 году, т. е. в чет­вертую зиму после начала еврейского переселения в Биро­биджан, в школах с еврейским языком преподавания обу­чалось 250 детей. В 1932/33 году число еврейских школь­ных «комплектов» (т. е., по-видимому, классов) достиг­ло 36, в 1934/35 году, т. е. через два года, 65 с 1.114 уча­щимися и в 1935/36 году число школьных «комплектов» должно было предположительно достигнуть 92. Для 1938 года общее число школ в ЕАО показано в харьковском «Штерн» (от 10-го января 1939 года) равным ИЗ с 15.834 учащимися, среди них общее число еврейских школ достигало 25, т. е. число «комплектов», может быть, до­стигало 150 или больше (но число учащихся в еврейских школах при этом показано не было, что заставляет думать, что число это было непропорционально низко). — Но и эти еврейские школы просуществовали недолго; в годы войны, как это будет еще показано, все это исчезло.

1936-1938 годы были годами наивысшего развития ев­рейской школы в ЕАО, если оставаться строго в области чисто количественных критериев, и, вероятно, 1937 год был высшей точкой этого развития. Качественно уже в эти годы начался резкий упадок еврейской школы в ЕАО, связанный с начавшейся во второй половине 1936 года большой чисткой, проводившейся в ЕАО с исключительной энергией.

Большая чистка была воспринята в ЕАО особенно бо­лезненно еще и потому, что два с небольшим года от провозглашения ЕАО до начала большой чистки были в ев­рейской среде годами расцвета Биробиджанских иллюзий, иллюзий о превращении ЕАО в еврейский культурный центр, расширяющий свое влияние далеко за пределы об­ласти и становящийся национальным культурным центром для всего советского