состо­яла в это время уже почти из одних бывших американско-еврейских социалистов и сохранялась, в сущности, лишь благодаря их высокому общественному идеализму.

Мысль о подготовке переселения, опираясь на настрое­ния национального подъема у еврейской молодежи, неви­димому, маячила и перед авторами предварительного док­лада Биробиджанской экспедиции (см. п. 7 их выводов). Но коммунистическому руководству еврейской колонизаци­онной политикой такая постановка вопроса была совершен­но чужда, и хотя оно и прибегало иногда к националь­ному аргументу, делалось это нехотя и без внутреннего убеждения. А организации биробиджанской колонизации, как еврейского национального дела, коммунистическое ру­ководство просто боялось, и ни в центре, ни на местах даже не пыталось создать еврейские автономные органы по ру­ководству переселением.

3. ВТОРОЙ ПЕРИОД ЕВРЕЙСКОЙ КОЛОНИЗАЦИИ БИРОБИДЖАНА: 1934-1941

Чрезвычайно неблагоприятные итоги первых шести лет еврейской колонизации Биробиджана заставили руководи­телей еврейской советской политики коренным образом из­менить весь характер проекта. Одновременно с провозгла­шением Еврейской автономной области Биробиджан ста­новится колонизационным центром не столько для безра­ботной, гибнущей еврейской бедноты, сколько для еврей­ских рабочих, уже занятых в промышленности, еврейских крестьян, уже сидящих на земле, еврейских ремеслен­ников, уже выбравшихся из местечек в более значитель­ные центры и имеющих заработок и относительно обеспе­ченное существование. Соответственно и политика содей­ствия добровольному и свободному переселению вытесняет­ся политикой «вербовки» переселенцев при содействии и часто под давлением «советской общественности», «вербов­ки», носящей в советских условиях характер полу-мобили­зации. Диманштейн, комментируя постановление ЦИК об объявлении Биробиджана Еврейской автономной областью, писал об этом открыто:

«Переселение еврейских рабочих и трудящихся в Биробид­жан нельзя уже теперь мотивировать только необходимостью приобщения этих людей к производительному труду, так как этот момент в значительной мере нами разрешен. Огромная часть нынешних переселенцев в Биробиджан состоит из завер­бованных рабочих или ремесленников, которые идут туда на конкретную работу... Это более высокая ступень по сравнению с прошлой работой Комзета, когда речь шла в основном о лик­видации деклассированное еврейской бедноты и т. п.».

Необходимость этой переселенческой политики Диман­штейн объяснял при этом исключительно государственны­ми интересами Советского Союза:

«Для каждого сознательного участника социалистического строительства совершенно ясно все значение обороны Дальне­го Востока против интервенции. Одним из основных моментов усиления обороны наших дальневосточных границ является не­обходимость заселить район надежными, выдержанными людь­ми».

Тенденция к переводу всей работы по организации пе­реселения в Биробиджан на начала «вербовки» становит­ся с этого времени господствующей, а с начала 1936 года вербовка признается уже и просто единственным способом формирования кадров переселенцев.[22] На пленуме Озет в на­чале 1936 года председатель Комзет (и член президиума ЦИК СССР) С. Е. Чуцкаев со всей решительностью проти­вопоставлял вербовку недопустимому «самотеку» и в та­ком же духе было выдержано и постановление пленума. Современный автор писал о нем:

«Обращает на себя особое внимание решение пленума о том, что вербовка рабочей силы и квалифицированных кадров должна вестись главным образом в крупных индустриальных городах, где на предприятиях имеются значительные массы ев­рейских рабочих. Если раньше переселение имело в виду глав­ным образом устройство в новых местах тех элементов, кото­рые не могли устроиться на месте и нуждались в организо­ванной помощи, чтобы улучшить свое положение, то на данном этапе речь идет уже в основном не о нуждах того или иного пе­реселенца, а об удовлетворении нужд промышленных предприя­тий Еврейской автономной области в квалифицированной ра­бочей силе и насыщении земледельцами свободных земель об­ласти...

В отношении сельскохозяйственного переселения пленум высказался за то, чтобы отправить в область опытных бригади­ров колхозов, рядовых колхозников, трактористов и других из отдельных приместечковых и других еврейских колхозов».

Таким образом, объявление Биробиджана Еврейской автономной областью — при наличии лишь сравнительно небольшого еврейского меньшинства в составе населения Биробиджана — носило в основном характер прикрытия для полу-принудительной колонизации Биробиджана еврея­ми, отнюдь не во имя разрешения проблемы еврейской нуж­ды (и тем более не для разрешения еврейской националь­ной проблемы), а в целях заселения пограничной области, которую было бы опасно оставить незаселенной и, может быть, еще опаснее заселить лагерниками.

Выше мы видели, что уже плановые цифры на 1932 и 1933 годы намечали заметный приток в Биробиджан и пере­селенцев неевреев. В 1934 году курс на широкое привлече­ние этих переселенцев был уже взят твердо. Диманштейн в цитированной выше статье, комментировавшей декрет 7-го мая 1934 года, писал:

«Республики должны отдать лучших людей, годных для нового строительства в сложных условиях Дальнего Востока. При этом следует подчеркивать, что лозунг «Весь СССР стро­ит ЕАО» означает в то же время, что наряду с еврейскими пе­реселенцами, которые должны быть направлены туда в основ­ном, необходимо дать кадры и нееврейские, которые помогут быстрее выполнить планы строительства этого богатейшего пограничного района.

Мы не ставим себе целью скорее создать в ЕАО еврейское большинство, мы уверены, что это произойдет в силу есте­ственных последствий переселения. Но не это наша основная цель. Это противоречило бы интернационализму. На первое ме­сто мы ставим расширение и укрепление социалистического строительства...».

Введение метода «вербовки», казалось бы, должно бы­ло сказаться резким увеличением притока евреев-переселен­цев в Биробиджан. До известной степени это и случилось, но результаты переселения по-прежнему далеко отставали от плановых наметок. План еврейской колонизации Биро­биджана намечал переселение в ЕАО за четыре года более 50.000 человек, и еврейское население Биробиджана должно было таким образом достигнуть в конце второй пятилетки (в 1937 году) около 60.000 тысяч. В действительности еврейское население ЕАО доходило в 1937 году лишь «до 20.000».

В качестве стимула к усилению переселенческого пото­ка в ЕАО коммунистическая пропаганда начала с середины тридцатых годов более энергично подчеркивать националь­ное значение еврейской колонизации Биробиджана. Целям этой пропаганды в основном и должно было служить объ­явление Биробиджана в 1934 году Еврейской автономной областью, когда реально Биробиджан такой областью даже еще и не мог быть. Тем же целям служило и постановле­ние Президиума ЦИК СССР от 29-го августа 1936 года «о советской, хозяйственной и культурной работе ЕАО», в котором намечался ряд конкретных заданий по развитию ЕАО, почти не привлекших к себе общественного внимания, но которое получило широкую известность из-за содержав­шегося в начале и в конце его упоминания о еврейской на­циональной государственности:

«Впервые в истории еврейского народа осуществилось его горячее желание о создании своей родины, о создании своей национальной государственности».

И еще раз:

«Президиум ЦИК СССР выражает уверенность в том, что все рабочие и колхозники ЕАО, трудящиеся евреи Советского Союза и советская общественность приложат все усилия к скорейшему разрешению задач по дальнейшему развитию и укреплению национальной советской еврейской государственно­сти в СССР».

Но это была пропагандистская формула, заведомо не отвечавшая действительности: уже самый характер Биро­биджана, как ЕАО, был