наручниками к себе не пристегивал, так что нечего тут самобичеванием заниматься.

— Какое-то хреновое у них снотворное, раз ты до сих пор такие слова можешь выговаривать, — его улыбку я поймала уже одним глазом. Второй успел закрыться к этому моменту как-то незаметно для меня.

— Очень хорошее. Задница теперь болеть будет, — пожаловалась на слишком болючие уколы.

— Я тебе завтра сеточку йодную нарисую. И, может, чего-нибудь ещё.

— Извращенец. Тебе не стыдно хотеть лицезреть мой зад, когда я пошевелиться едва могу?

— Так даже интереснее, — он поиграл бровями, а я нечаянно хрюкнула от смеха, тут же закрывшись от мужчины собственными волосами. — Всё, Вредина. Сон. Неотъемлемая часть выздоровления.

— Посиди со мной немного, пока я не отключусь. Это будет быстро.

Матвей кивнул, наклонился ко мне, хоть я и пыталась отползти в беспокойстве о летающих в воздухе микробах, и осторожно коснулся моей щеки губами, подтянув одеяло выше.

— Я никуда не уйду, моя маленькая Вредина.

Глава пятидесятая. Рокси

— Марк Захарыч, будь ты человеком. Ну отпусти, а? Под личную ответственность. Я тебе все бумажки подмахну, отчеты с иглой в ляжке скидывать могу каждый день. Со всех ракурсов.

— А задницы я уже недостоин? — мужчина смерил меня хитрым прищуром, развалился в своём кресле, разложив перед собой результаты вчерашних анализов.

Полторы недели!

Десять проклятых дней я торчала в одноместной палате и сходила с ума от скуки. Хватит с меня.

— А она только для одного мужчины. Слушай, я на Йети уже похожа. Хочешь, ноги покажу? Мне надо в человеческий душ. Баночки-скляночки, масочки, ну вот вся эта бабская хрень, чтобы почувствовать себя королевой. Вы меня всего лишили, потому что «нечего прыгать на одной ноге с твоей-то слабостью». Взвою сейчас, будешь потом своим сотрудникам объяснять природу появления звуков из твоего кабинета.

Марк был классным. Мы как-то сразу поладили.

Утром следующего после поступления в его навороченный центр дня, когда Матвей меня здесь бросил — ладно, утрирую, всего лишь уехал по делам — я уже приготовилась ныть, строить глазки и проситься домой, как мне поступило предложение обыграть его в карты. На кону стояли выписка и домашнее лечение. Он как-то сразу по моему взгляду всё понял, поэтому даже и не пытался сыпать страшными терминами, заменив их такой забавной альтернативой.

Я продула.

Десять раз из десяти.

Так повторялось изо дня в день.

— Не разрушай мои иллюзии своими зарослями. У меня тонкая душевная организация, я привык считать женщин феями. Гладкими в нужных местах.

— Фу таким быть. Встретишь свою принцессу, а потом выяснится, что она жрёт за троих и в ушах пальцами ковыряется. Всё, шаблон разрушен, мир перевернут. И как с этим жить?

— С тобой, русалка, я всё стерплю, — ко мне это прозвище приклеилось из-за волос, а аргументы из серии «там вообще-то были жабры с хвостом» никак не хотели действовать.

— Ничего у нас не получится, док. Ты меня встретил с грязной головой, потную после температуры и вонючую — любовь с первого взгляда заранее была обречена на провал, — такие вот шуточные подкаты в мою сторону помогали совсем не завянуть в этой обстановке строгих правил и уколов по расписанию.

Матвей занимался налоговыми делами. Его папочка подсуетился и решил наказать сына через свои миллионные связи, потому что негоже семейные ужины срывать и вообще «родители лучше знают, как жить их ребёнку».

Так что заезжал он обычно под ночь. Невероятно уставший и с видом побитого щенка, но исправно со всякими милыми сюрпризами, часть из которых я жевала во время дислокации его головы на моих коленях. Зарывалась пальцами в слегка жестковатые волосы, слушала о каких-то непонятных схемах ведения бизнеса и заедала стресс великолепным клубничным шоколадом.

Утром, когда я открывала глаза, Матвея уже не было. Только новый букет в вазе говорил о том, что мне его визит не приснился.

— Я всё стерплю. Бросай своего цветочника и переезжай ко мне. Заодно и долечим тебя на персональных условиях.

— Это шантаж. Пожалуюсь своему «цветочнику», он меня сам заберет, а тебе еще и не заплатит. Сколько там набежало, Марк? Я тут на досуге залезла на сайт твоей клиники…

— Любопытной Варваре злые люди оторвали кое-что. Хочешь повторить её незавидную участь?

— Хочу домой. Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста, — ни дня большее в положении лежа. Я прямо в пижаме сбегу сегодня же. Повезет, если обратно на скорой не привезут.

— Иди отсюда. Кровь сдай ещё раз и лёгкие просвети. Уж больно мне твой внутренний мир понравился, надо полюбоваться напоследок.

Ура!

Марк принялся пачкать чернилами бланки направлений, а я от нетерпения ёрзала на стуле, поглядывая на свеженькую колоду, лежащую возле его руки.

— А может… — я просто не могла смириться со своими постоянными проигрышами. Ну хотя бы разочек. Должно же мне повезти.

— Если продуешь — останешься без выписки, — замысел мой он понял. Заулыбался весь, думая, очевидно, что я настолько самонадеянна.

Никаких рисков. Я хочу к своей бритве и котам, которым пришлось временно переезжать к Матвею из моей съёмной студии. Ещё немножечко к моему мужчине хочется. И не ютиться вдвоем на больничной кровати. Она хоть и большая, но явно односпальная.

— Да и ладно. Я к тебе потом как-нибудь загляну. Уроки там какие-нибудь почитаю, мухлевать научусь.

— Не везет в картах — повезет в любви. Еще не поздно воспользоваться шансом с самым шикарным мужиком на планете. Будем потом внукам рассказывать романтичную историю нашего знакомства, — протягивает мне направления, я из быстренько в карман прячу, а то передумает еще и отберет мою прелесть.

— Ага, будем. Про то, как их вертихвостка-бабка одного на другого сменила только потому, что счёт больничный оплачивать не хотела.

— В самое сердце ранишь.

— Ничего, док. Ты зашьешься. Или сестричкам свистни — очередь выстроится на всё отделение.

— Цветочнику о нашем романе ни слова, раз уж долго и счастливо не сложилось. Мне ещё спину «добить» надо, я не хочу мастера менять.

— Осмотр тебе ректальный, Марк Захарыч, за такие шутки. Без вазелина и предварительных ласк.

Как же удивительно легко с ним, умеет расположить. Будто со старшим слегка непутевым братом разговариваю.

— Всё-таки надо тебе ещё на недельку задержаться…

— Меня здесь нет.

Из кабинета я выпорхнула со счастливой улыбкой. Её не испортил даже прокол иглой моего тела.

Матвей писал о криволапой системе бюрократии, я отвечала ему одной рукой, второй запихивая свои пожитки в сумку, мечтая уже, наконец, прогуляться хотя бы от выхода до такси. Ему о побеге решила ничего не говорить, сделаю сюрприз, раз уж такой удачный