— Как ты меня назвала? — хохотнул Ратмир.

— Не заставляй меня повторять.

Почему, когда природа его создавала, забыла добавить нормальных человеческих чувств? Проклятье, все время забывалось, что он не человек, а аггел. Может, у аггелов голова по-другому устроена? У этого уж точно. Для умного парня он иногда говорил весьма несуразные вещи.

— Определенно ты обозвала меня дурным словом.

— Определенно, — сухо подтвердила я. — Даже двумя. Знаешь, Ветров, когда ты молчишь и не умничаешь, вполне можешь сойти за нормального парня.

— Я не понимаю, почему ты так разозлилась, — наконец, сдался он, с недоумением покосившись в мою сторону.

— Не разговаривай со мной! — буркнула я, отвернулась к окну и процедила: — Твой брат мне нравится больше, чем ты.

Мы приближались к Лобному месту, располагавшемуся перед зданием Исторического музея — громадой с высокими вытянутыми башнями из серого гранита. Раньше здание являлось святым собором и принадлежало инквизиции, а на площади казнили еретиков.

В темные времена появилась целая плеяда ученых, которые разбирали магию на составные части и пытались доказать, что магический резервуар в каждом клане имеет вполне осязаемое дно. Их, в сущности, верные суждения никак не сходились с официальной точкой зрения. Считалось, что магический дар является благословением небес избранным людям, и как любая божественная щедрость никогда не заканчивается. Сколько же народу тогда погубили, не сосчитать!

В память о казенных ученых на площади стояло изваяние, подаренное Ветиху известным архитектором-новатором. Мраморная плаха, вымазанная в крови. С огромной колоды по всей площади разбегались тонкие глянцевые ручейки. Прохожие случайно наступали на лужицы и оставляли на мостовых окровавленные следы. К счастью, колдовство действовало только на Лобном месте, а отпечатки испарялись за пару часов, но зрелище все равно было жутким и очень натуральным.

Архитектора отчего-то жаловал главный маг Ветиховского магического совета и из-за необъяснимой симпатии принял в дар еще одно творение (до этого творение, если верить газетам, отказались принять пять цивилизованных городов). Три года назад возле здания речного вокзала появилась огромная фигура первооткрывателя Западного континента.

Сутулый маг в плаще с остроконечным капюшоном прикладывал руку к изредка моргающим глазам и грозно рассматривал противоположный берег Сервицы. Может, конечно, его призвали распугивать потенциальных врагов еще на подступах к городу, но, чтобы статуя не простаивала в ожидании оккупантов, на голову ей приладили световой шар. Теперь первооткрыватель талантливо играл роль маяка для ночных дирижаблей.

Мы остановились у кованых ворот, закрывавших арочный въезд во внутренний двор Исторического музея. Ратмир опустил стекло и приложил руку к неожиданно вспыхнувшей в воздухе пентаграмме. Створки ворот, украшенные изображением четырехлистного клевера, раскрылись. Автокар беспрепятственно въехал на стоянку.

Я сгорала от любопытства, понимая, что вряд ли Ветров привез меня в музей, потому что его резко приперло полюбоваться картинами в ночных залах.

— Ты ведь не собираешься грабануть экспозицию? — попыталась пошутить я. — Здесь находится орден?

Ратмир кивнул и погасил мотор. Когда он вышел, с удивлением заглянул обратно в салон:

— Ты хочешь остаться в автокаре? Мне позвать Стрижа?

Я замотала головой и, поспешно отстегнув ремень безопасности, выскочила из автокара.

Ветров шел так стремительно, что я едва за ним успевала и чувствовала себя маленьким ребенком, вприпрыжку бегущим за взрослым. Схватить его за руку мне не хватало смелости (да и не было уверенности, что мы как раз в тех отношениях, когда держаться за руки в порядке вещей), поэтому я уцепилась за его свитер. Он растерянно обнял меня за плечи, и я забыла, как дышать.

Кажется, Ратмир давал какие-то инструкции, но совершенно ошалевшая от ощущения его горячей руки у себя на плече, я ничего не слышала.

— Потом мы отвезем тебя домой. Там стоят охранные контуры.

— У моих родителей дома нет охранных контуров, — встряла я, услышав последнюю фразу.

— Твоих родителей? — Ратмир нахмурился, как будто резко начал обдумываться какой-то вариант. — Конечно, если хочешь, мы можем отвезти тебя в их коттедж и поставить контуры. Они еще не вернулись, так что ничего объяснять не придется…

— Постой, а ты о каком доме говорил? — Я перебила его, догадавшись, что действительно чего-то недопоняла. — О своем доме? О том, где вы живете со Стрижом?

— Да, — кивнул он. — Строго говоря, это не дом, а апартаменты. И нам, скорее всего, придется взять Богдана…

— Наплевать! — Удивительно, как я не взвизгнула от восторга. — Всю жизнь мечтала жить в апартаментах. У тебя есть кладовка?

— Мм?..

— Я собираюсь закрыть там Истомина. Иначе я его убью.

— Хорошая идея, — вздохнул Ратмир.

За разговором мы вошли в темный тупичок с тяжелой деревянной дверью, украшенной чугунными накладками. На заслонке смотрового окна алым всполохом вспыхнула пентаграмма. Мужчина приложил к ней ладонь. Знак закрутился, превращаясь в световое пятно, и секундой позже щелкнул замок.

Когда дверь открылась, я хотела войти, но Ратмир меня остановил:

— Это не тот случай, когда дамам стоит идти первыми.

Мы долго спускались по длинной каменной лестнице.

С каждым шагом становилось все холоднее, в воздухе чувствовались запахи затхлости, книжной пыли и сырого глубокого подземелья.

Лестница привела нас в книжное хранилище. Миновав его, мы оказались перед дверью с храпящим за обшарпанным столом охранником. Он положил ноги на столешницу и раскачивался на стуле. Из уголка раззявленного рта по щеке текла слюна.

Глядя на горе-стража с ироничным превосходством, Ратмир кашлянул. Охранник хрюкнул и едва не сверзился на пол.

— Ветров! — Резко проснувшись, он обтер рот ладонью. Поспешно убрал ноги со стола, прочистил горло. Тут сонный взгляд остановился на мне, и на лице появилось разочарование такой чудовищной силы, что мне стало неловко.

— Здрасьте, — проявила я вежливость.

Последовала странная пауза. Ткнув в меня пальцем, охранник произнес:

— Ветров, передай твоему брату, что он не получит ни алтына! Он знал, что Птаха прискачет сюда! Знал, подлец, и поэтому такие деньги поставил!

У меня поплыли вверх брови. Интересно, Птаха — это теперь моя подпольная кличка?

— Стриж всегда спорит на деньги? — уточнила я, когда мы попали в знакомый по видению коридор. В ночь моего похищения именно здесь, среди стен, обтянутых старым шелком, произошел памятный разговор.

— Я бы его выпорол, но он уже ростом выше меня, — проворчал Ратмир и толкнул очередную дверь.