– С каких пор вы всех приглашаете ко мне? Разве я когда-нибудь говорил вам: «Теща, дорогая, мой дом – ваш дом»? Я эту квартиру снимаю и сегодня ночевать собираюсь здесь. Так что – до свидания. А лучше – прощайте!

– То есть как это – прощайте? – озверела Светлана Николаевна. – Ты на всяких шалав деньги тратишь на моих глазах, да еще и меня же из квартиры гонишь?

– Гоню, – согласился Евгений, по-птичьи склонив голову набок. – А собственные деньги я буду тратить по своему усмотрению, не советуясь с посторонними!

– Это я-то посторонняя? – взвыла Светлана Николаевна и толкнула Галочку, оцепеневшую от ужаса происходящего и бессмысленно улыбавшуюся собственной глупости. – Я – твоя теща! Забыл?

– Бывшая, – прояснил свое ви ́дение мира Женя. – По-моему, тут все ясно. Галя, тебе ясно?

Она лишь кивнула и перестала улыбаться. Полной четкости не было лишь в вопросе с квартирой. Квадратные метры не волновали, удручала перспектива вернуться к матери. Но и оставаться на жилплощади, куда в любой момент могла нагрянуть новая хозяйка…

– Раз уж мы все здесь собрались, – словно читая ее мысли, вступила в разговор Валя, – то давайте разберемся с основными вопросами.

– Почему она командует? – попыталась поскандалить Светлана Николаевна, но ее проигнорировали. Причем все.

– Когда ты сможешь съехать? – Валентина в упор смотрела на Галочку наглыми выпуклыми глазами, накручивая на палец длинную прядь волос. – Нам дорого снимать, но мы ж не звери, понимаем, тебе собраться надо.

Это беспрекословное «мы» окончательно расставило точки над «i». Женя не кивал, но и не возражал, молча и пристально глядя на Валентинину спину, словно там было нечто, требующее немедленного прочтения.

– Завтра, наверное. – Галя неуверенно посмотрела на мужа, теперь уже явно бывшего, однако он не реагировал.

– Ладно. С этим ясно. Теперь еще надо, чтобы вы вместе сходили в ЗАГС и написали заявление на развод по обоюдному согласию. Я узнавала, – пояснила Валентина, наткнувшись на изумленный Женин взгляд. – Детей нет, так что можно и без суда обойтись. Делить вам нечего, и так ясно, что все твое. Никаких проблем.

То, что ее разрушенную до основания жизнь можно было подвести под определение «никаких проблем», оказалось для Галочки неожиданностью. Но со стороны, если не особо копаться, а опираться на логику продумавшей и предусмотревшей мелочи Валентины, все выглядело именно так. Сошлись – разошлись.

– Па-а-азвольте! – вскипела Светлана Николаевна. – Как это нечего делить? А совместно нажитое имущество? А жилплощадь? И вообще – мы не согласны на развод!

– Мама! – Унижение стало невыносимым. Галя не собиралась торговаться на руинах своего счастья, да еще в присутствии грудастой терминаторши, лишившей ее последних иллюзий. В том, что Женя был иллюзией, она уже не сомневалась, но лучше спать и видеть сны, чем обустраиваться на пепелище.

– Так, тогда давайте обсудим, на что вы претендуете, – не растерялась Валя. – В конце концов, у нас вся жизнь впереди, можем сегодня перекантоваться в вашем обществе – сейчас съездим в Женину квартиру и решим, кому что отойдет. Чтобы потом без недоразумений обошлось.

– Мне ничего не надо, – пробормотала Галочка. У нее разболелась голова, и четкость мысли расплылась, как размытый след от самолета, белым облаком распластывающийся по голубому небу.

– Молчи, дура! – Светлана Николаевна была близка к состоянию аффекта.

От предстоящего вечера она ждала лишь удовлетворения сиюминутного желания поплясать на зятьевских костях. Теща не могла осознать, что именно теряет в связи с уходом из семьи Евгения, но уже представляла, что как минимум полквартиры, подрыгивая хвостом, уплывают из рук. Вместе с мебелью и неясными материальными перспективами. Список потерь начал быстро оформляться в ее голове, словно череда из связанных между собой платочков, вытягиваемых из кармана ловким фокусником: подарки по праздникам, поездки на машине за город, ремонт, путевки к морю, даже дешевое, но симпатичное белье, – все оставалось в прошлом. В будущем маячила лишь перспектива получить на руки квашню-дочь, не сумевшую удержать выгодного во всех отношениях мужа.

– Мне ничего не надо, – уперлась Галя. – Мама, пошли.

– Что ты несешь? – Светлана Николаевна злобно дернула ее за руку. – Завтра пожалеешь, да поздно будет! Ты на него потратила лучшие годы жизни.

– Но Женя тоже потратил на вашу дочь лучшие годы жизни и кучу денег! – резонно возразила Валентина, поскольку Женя только гордо шевелил кадыком, не вступая в объяснения. – Не надо тут цену себе набивать!

– Имущество – совместно нажитое! – не сдалась мама. – Не имеете права. – Она совершенно не была готова к происходящему, поэтому реагировала вполсилы.

– Галя же сказала, что ей ничего не надо, – вдруг подал голос Женя. – Что вы тут колбаситесь? Берите пример со своей дочери. У нас тут такое… А вы крохоборством занимаетесь!

Галя вдруг почувствовала, что сейчас разрыдается. Шок прошел, и настало отвратительное осознание действительности. В зеркальной дверце шкафа отражалась она – маленькая, нелепо одетая, в джинсах, обтягивающих излишки фигуры, и тонком свитере, подчеркивающем выпирающие валики жира, и Валентина – статная, женственная и полуголая.

Фортуна, перебиравшая судьбы, словно ягоды в лукошке, нашла плод с червоточинкой и легко выкинула его на корм птицам. Бороться не было ни сил, ни желания. Если бы сейчас можно было заснуть и проснуться через много-много дней или месяцев, когда все наладится, рана заживет, а боль утихнет! Но наркоз предусмотрен только при хирургическом вмешательстве. В преодолении жизненных коллизий он не применяется. Все, что отмеряно судьбой, необходимо пройти с открытыми глазами и обнаженными чувствами. Если хватит сил.

– Всего хорошего! – торопливо выпалила Галя и выбежала из квартиры, пропитанной чужим счастьем.

Оно ядовитым нектаром заползало в ее душу, парализуя волю и выжимая слезы. Плакать при них было стыдно, хотелось уйти с гордо поднятой головой, чтобы Женя запомнил ее такой – спокойной и несломленной. Подсознание намекало, что ей должно быть безразлично, какой она останется в Жениной памяти, но оно жило слишком глубоко, чтобы понимать тонкости происходящего на поверхности.

Оставаться в меньшинстве Светлана Николаевна не пожелала. Коротко и сжато выплеснув на присутствующих остатки своих мыслей и поделившись собственным мнением относительно их будущего, которое они опрометчиво считали счастливым, экс-теща удалилась, погнавшись за стремительно удалявшейся Галочкой. Галина не хотела, чтобы мать видела ее слезы, Светлана Николаевна мечтала хоть на ком-то сорвать дурное настроение. Везет всегда кому-то одному. И везение это осуществляется обычно в ущерб другому. Галя всегда была невезучей, именно поэтому ее угораздило связаться с Женей, вместо того чтобы найти тихого интеллигентного человека, который мог бы составить счастье ее жизни. И именно поэтому Светлана Николаевна настигла ее в тот момент, когда по Галочкиному лицу потоками бежали горькие слезы, а из горла вырывались сиплые и отчаянные рыдания.