Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но даже при всем этом оно мне не претит.
И я не намереваюсь сбегать.
– Простите, – окрикивает меня учительница, когда я толкаю дверь, чтобы выйти.
Я оглядываюсь на нее через плечо, приподняв бровь:
– Да?
– Ты не получала разрешения покинуть урок.
– Ей не нужно ничье разрешение, – говорит Кэптен со своего места, не отрывая глаз от тетради – в последнее время он много в ней пишет.
Учительница переводит взгляд с меня на него и возвращается к теме урока.
Я сжимаю губы, выхожу из кабинета и направляюсь в туалет.
Когда я сворачиваю за угол, мое внимание привлекают чьи-то голоса, и я замедляю шаг.
– Хватит водить меня за нос, придурок. Мне нужен этот чертов документ. И немедленно.
Я осторожно выглядываю и обнаруживаю стоящих лицом к лицу директора Перкинса и Коллинза.
Какого хрена? Не могу поверить, что он снова сюда заявился!
– Я же сказал вам, он в безопасном месте, – рычит Коллинз, выдергивая свой рюкзак из рук директора. – Никто не забирал его из домика…
– Тихо, – перебивает Перкинс, зыркая на него.
Домик?
Я сужаю глаза, задумавшись.
Парни что-то украли…
Это и есть то, что хочет вернуть Перкинс!
– Я хочу, чтобы ты принес его мне. Мне вообще не следовало доверять его тебе, – говорит Перкинс.
Коллинз шагает к нему – теперь их лица разделяют всего несколько дюймов.
– А чего это вдруг он вам так срочно понадобился, а? – язвительно вопрошает он, наклоняя голову, словно знает, что беспокоит Перкинса. – Вы же так хотели, чтобы я спрятал его. Что, из-за ее возвращения к ним у вас появились проблемы?
– Все дело в тебе и твоей неспособности справиться с этой дрянью и держать ее подальше отсюда, – тут же огрызается Перкинс. – Очевидно, тебе не под силу очаровать даже низших из низших, – это, по всей видимости, обо мне. – Все пошло не так, как мы надеялись, так что мне нужно ускорить события, чтобы защитить себя.
Погодите, о чем они вообще говорят, мать их?
– Вы просто натуральный идиот, – выплевывает Коллинз. – Зачем вы вообще все это делаете? Он никогда, блин, не простит…
– Дело не в прощении! – кричит Перкинс и тут же окидывает взглядом коридор, так что я прячу голову. – Я не обязан ничего тебе объяснять. Я скажу только, что, если Донли найдет эту бумагу раньше, чем все будет сказано и сделано, я прикончу тебя своими собственными руками, – шипит он. – Ты оказался таким же бесполезным, как и говорил твой отец.
Кто такой этот, мать его, Донли?
Я снова выглядываю из-за угла. Как раз в этот момент Коллинз хватает его за пиджак и толкает на шкафчики.
– Следите за своим чертовым языком, дядя.
У меня округляются глаза.
Дядя? Ни фига себе!
– Вам повезло, что я вмешался, прежде чем у вас все вышло из-под контроля. Пытаться скрыть это было самой идиотской вашей идеей! – кричит Коллинз.
– Но для тебя-то все складывается просто идеально, правда? Ты получишь все, что хотел! Так что тебе следует сказать мне спасибо! – усмехается Перкинс.
Коллинз издает злобный смешок:
– Хоть вы и сообщили мне, где меня обошли, вам лучше прекратить пытаться продавить себе путь обратно. Вас лишили имени и отстранили от планов восемнадцать лет назад, когда вы спутались с мамашей этой дряни и похоронили пуленепробиваемый бизнес-план, который уже был со всеми, мать вашу, согласован!
– Это должно было стать…
Коллинз перебивает Перкинса:
– Но не стало! И теперь моя жизнь катится к чертям! Мы аутсайдеры, хотя должны были стать равными им! Ты все угробил! Я бы был сейчас таким же сильным, если бы не ты!
Стать равными? Парням? Но как?
Перкинс тихо смеется, и Коллинз отпускает его.
– Да, ты мог бы. Ты мог бы быть таким до этого момента. Но не надо стоять и плакаться тут об этом, мальчик. Мы оба знаем, что теперь ты стремишься к другой награде. И сейчас мы говорим не о том, чего ты хочешь, а о том, кого. И именно я позабочусь, чтобы это случилось.
– Ага, чтобы защитить того, на кого вам должно быть плевать.
– Не начинай опять нести свою херню, – огрызается Перкинс.
– Я не понимаю, на что вы рассчитываете! – качает головой Коллинз. – Они никогда не пойдут на это.
– У них не будет выбора, – возражает Перкинс. – Ролланд Брейшо сделает все, как надо. Почему, ты думаешь, она здесь?
– А если не сделает? – спрашивает Коллинз. – Что, если по какой-то причине его план окажется иным, чем мы предполагали?
Перкинс фыркает, он излучает абсолютную уверенность.
– Она сама сделает этот выбор, когда узнает альтернативу.
Какого. Хрена.
Сердце начинает громко колотиться у меня в груди, пока я пытаюсь понять, о чем они говорят. «Она», о которой они говорят, – это, надо полагать, я.
Так у Ролланда есть планы на меня?
Коллинз отходит, хмурясь все сильнее.
Я снова прячусь за угол, вжимаясь в стену.
Какого хрена тут происходит? Неужели Перкинс и вправду думает, что я предпочту Коллинза моим парням?
И с чего он это взял, интересно?
К черту Коллинза, к черту Перкинса и к черту Ролланда Брейшо!
– Тебе пора уходить, пока они не пронюхали, что ты здесь. Ролланд сделал твой трансфер сразу же, как только его сына отправили в тюрьму. Ручаюсь, один из их смотрящих заметил тебя в ту же секунду, когда ты вышел их машины, – предупреждает его Перкинс.
Коллинз ничего не отвечает, но я слышу звук удара кулаком о шкафчик, который разносится эхом по пустому коридору, а потом удаляющиеся шаги и хлопающая дверь.
Я жду минуту или две, чтобы удостовериться, что они ушли, а потом продолжаю свой путь в женский туалет.
Как только я вхожу в него, меня хватают за запястье, разворачивают и швыряют в длинное зеркало.
Я пытаюсь оттолкнуть Коллинза, но он хватает меня еще крепче и швыряет во второй раз, из-за чего моя голова опять ударяется об уже разбитое стекло.
Я вскрикиваю от боли.
Он делает это снова, и мои мышцы начинают сдаваться – я упираюсь ногами, чтобы стоять твердо.
Мои веки подергиваются, и я на мгновение зажмуриваюсь, пытаясь заново сфокусироваться.