Теплые струйки бегут по моей шее и спине, пропитывают мою футболку, пока вся она сзади не становится мокрой от крови.

– Что, сейчас ты уже не такая непрошибаемая, да? – Коллинз упирается своим лбом в мой, и моя голова снова упирается в осколки. – Признай, Рэй, как бы жестко ты себя ни вела, в скольких бы боях ни участвовала, ты всего лишь чертова девчонка. И всегда будешь слабее мужчины.

– Не вижу тут никакого мужчины, – хриплю я.

Меня снова швыряют, и мои глаза закрываются, но он встряхивает меня, заставляя поднять веки.

– Что ты слышала? – взгляд его налитых кровью глаз впивается в меня.

– Все, – лгу я, зная, что они могли начать свой разговор задолго до того, как я подошла к ним.

Его глаза напрягаются.

– Если ты хоть кому-то расскажешь, я позабочусь о том, чтобы очередная доза дерьма, купленная твоей матерью, стала для нее последней.

У меня вырывается смешок, и он кривит рот.

– Как будто мне, блин, не плевать. Она мертва для меня, как уже и для всего мира, наверно. И не подумай, что я поверила, будто тебе хватит на это дерзости. – Слегка поперхнувшись, я пытаюсь сглотнуть кровь, стекающую по моему горлу. – Ты слабак.

Он бьет меня по лицу тыльной стороной ладони, и я рычу.

Я поднимаю колено, чтобы ударить его в пах, но мои движения заторможенны, так что он успевает отодвинуться и отпихнуть его.

Он цыкает, на его губах играет ухмылка.

Я слизываю кровь с уголка рта и плюю ему в лицо.

– Иди в задницу.

Он хватает меня за футболку и приподнимает.

– Я мог бы сделать это прямо сейчас, и никто, блин, не смог бы меня остановить, Рэй. Никто.

– Ты в этом уверен? – доносится голос из-за его спины.

Коллинз резко оборачивается и получает в лицо огнетушителем.

Он отлетает назад и ударяется о мраморную раковину.

С яростным рыком он атакует Викторию. Я отталкиваюсь от зеркала, взвывая от боли, когда осколки стекла вырывают у меня несколько прядей волос, запутавшихся в них.

Я бросаюсь на него, а он хватается за футболку Виктории в попытке утянуть ее на пол вместе с собой. Однако я отпихиваю ее, и она отлетает к двери с разорванной спереди футболкой.

Я отталкиваюсь от его спины и обхожу его, но он хватает меня за штанину, и я падаю на пол.

Шипя от боли, я вскидываю руки к голове, одновременно пытаясь пнуть его в лицо другой ногой, но он отпихивает ее и взбирается на меня.

Виктория выбегает из туалета, и он хохочет. По шее у него течет кровь, и я почти уверена, что она моя.

– Какого хрена ты влюбилась в него? – рычит от мне в лицо, но беспомощность в его глазах заставляет меня нахмурится. – Все должно было… – он издает измученный смешок, его лицо напрягается. – Все должно было быть не так, Рэй. Для нас с тобой.

Придавив мне руки моим же телом, он обхватывает своими ладонями мою шею, но не сжимает ее.

Он давит локтем мне в грудину, так что у меня не получилось бы вырваться, даже если бы я попыталась.

– Это просто нереально глупый поступок, Коллинз, – хриплю я. – Отпусти меня, пока у тебя еще есть шанс.

В коридоре грохочут шаги, его глаза темнеют, и бессилие, которое я увидела в них, исчезает.

Его рука крепко сжимается, а челюсть дрожит.

– Слишком поздно, да?

Я пытаюсь сделать вдох, но у меня не получается.

А потом дверь распахивается, и появляются они – один, два, три.

Мэддок отшвыривает Коллинза, а Кэптен и Ройс опускаются рядом со мной.

Кэп протягивает руку, чтобы убрать волосы с моего лица.

Я вскрикиваю, когда его рука задевает стекло, запутавшееся в них, и он на секунду замирает, а потом убирает руку. Его глаза округляются при виде крови, покрывающей его пальцы.

– О, черт!

– Твою мать… – протягивает Ройс, хватая меня за руку.

– Ройс, – мои веки вдруг наливаются свинцом, глаза заволакивает туман. – Я…

– Рэйвен, – кричит Кэп, но я больше его не вижу. – Мэддок… твою мать, Рэйвен!

Я погружаюсь во мрак.

С ума можно сойти, как широко растекается капля крови, попав на хлопковую футболку. А когда кровь течет ручьем, процесс ускоряется. Пятно распространяется, как взрыв, пока не покрывает всю поверхность, а потом тянется вниз.

Я был весь покрыт ею. Как и мои братья. А она продолжала истекать кровью.

И та сочилась сквозь полотенце, которое мы придерживали у ее головы в ожидании «Скорой». Сквозь повязку, которую они временно намотали ей на голову. Сквозь простыню на носилках.

Казалось, она никогда не остановится.

Мы уже видели такое раньше на складах, и мы знаем, что голова кровоточит сильнее, чем все остальное. Как и то, что не всегда можно однозначно оценить серьезность ранения по тому, как оно выглядит.

Вот только это никогда не была кровь кого-то, кого мы любим. И при виде того, как ее тело по вине конкретного человека истекает кровью до такой степени, что она потеряла сознание, я едва удерживаюсь на грани, чтобы не нырнуть в омут безумия.

Если бы Перкинс и половина этой чертовой школы не последовали за нами в туалет, я уверен, вся кровь, что есть в теле Коллинза, залила бы весь кафель вокруг.

Я бил его и не собирался останавливаться, когда услышал ошарашенный крик Кэптена и понял, что все очень серьезно.

Я никогда не забуду его взгляд, когда он поднял руки, залитые ее кровью, а она лежала рядом с ним, не подавая признаков жизни.

Мы не были там до этого и понятия не имели, что только что произошло, так что нам показалось, что она умирает прямо здесь и сейчас.

Никогда еще я не чувствовал себя таким беспомощным.

Мои кулаки не могли все исправить, мои деньги не могли ей помочь. Мое имя ни хрена не значило. В тот момент я был всего лишь испуганным парнем, чья девушка умирала прямо у него на глазах.

Но она не умерла.

Она очнулась по пути в больницу, сказала медсестре, которая ставила ей капельницу, чтобы та отвалила, и снова отключилась.

И мы трое выдохнули, испытав облегчение.

Она была избита и истекала кровью, но все еще оставалась собой – огненной и дерзкой.

Когда мы приехали в больницу, они ввели ей наркоз, чтобы вытащить из кожи на голове все стекло и провести обследование на предмет повреждения мозга. Но уже прошло два часа, а она все еще спит.

Я дергаюсь к ней, но Ройс тут же хватает меня и усаживает обратно, рыча мне в лицо: