Девушке не удалось скрыть от Яно свои колебания.

— Ты сама понимаешь, что это невозможно, — грустно сказал он. — Невозможно в первую очередь для тебя, потому что я бы пошел за тобой куда угодно. Если бы не был Хранителем Грани.

— Так ты меня любишь? — спросила вдруг Катя и сама испугалась своей смелости.

— Я не знаю, — ответил оборотень. — Я только знаю, что за тебя мне и умереть не страшно.

Девушка подалась вперед и ткнулась губами в подбородок оборотня, не найдя в темноте его губ. Яно вздрогнул, но не убежал, как в прошлый раз.

— Замерз совсем, — шепнула Катя, коснувшись его распахнутой груди. В ответ рука Яно скользнула ей по спине и замерла.

— Не сдерживай себя, — сказала она, щекоча губами его ухо.

— Я боюсь быть грубым… причинить тебе боль… — пробормотал он. Вместо ответа Катя легла спиной на холодную землю между корней старого дерева и притянула Яно к себе. И холодная осень вдруг превратилась в лето.

Катя считала себя не очень темпераментной женщиной. Она признавала, что секс — неотъемлемая часть человеческих отношений: во-первых, это полезно для здоровья, во-вторых, это способ покорить мужчину и, наконец, в-третьих, это единственный нормальный путь занести ребенка. Она не верила в сильные страсти, которые испытывали героини любовных романов. Она не верила подружкам, жалующимся, что они «не могут без мужика». Ее раздражали мужчины, считающие постель ареной для акробатических трюков. При этом она всегда старалась, чтобы ее мужчины этого не замечали. Только один раз, исполняя с партнером позу «обвивание лианой», она не выдержала и расхохоталась, чем глубоко оскорбила поклонника «Камасутры». Обычно на вопрос «Тебе хорошо?» Катя, как партизан на допросе, твердо отвечала: «Очень хорошо!» Только теперь, во мраке осеннего леса, в чужом мире, она поняла, что такое хорошо…

«Что же теперь со мной будет? — думала она. — Как смогу я жить, зная, что это никогда не повторится? Я останусь, останусь с ним — или умру, потому что не вынесу мук воспоминаний…» Ей казалось, сбываются ее потаенные, еще девические мечты о мужчине одиноком волке, которого дано приручить только ей одной.

Скорее всего, она была его первой женщиной — Катя не спрашивала об этом, но чувствовала по тому жадному любопытству, с которым Яно изучал ее тело. Он то сжимал ее в объятиях до боли в ребрах, то касался губами нежнее легкого ветерка. Он прятался в ее любви от опостылевшей одинокой жизни — и слишком близкой смерти. А ей казалось, что это она — оборотень, наконец сбросивший чужеродную шкуру.

Наконец, ошеломленные друг другом, они поднимись с холодной земли. Катя не могла оторваться от сильного, горячего, упругого, как у лесного зверя, тела, а Яно гладил ее растрепанные волосы, попутно вынимая из них сухие иголки.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила Катя смущенно.

— Разве я был болен? — улыбнулся оборотень. Что-то новое появилось в его взгляде, это было очевидно даже в темноте: может, это пришла уверенность, может, исчезла настороженность.

— Хочешь, я прочитаю тебе стихотворение? — сказала Катя. — Я написала его очень давно, я была моложе… и лучше… Я была влюблена… Или мне только казалось? Теперь я думаю, я просто предчувствовала нашу встречу.

И встав на цыпочки, девушка зашептала оборотню в самое ухо:

Я на сумерки мастью похожа,

А на лапках — от вереска пятна.

Я в твоей появилась прихожей,

Я из леса зверек непонятный.

Не хочу сторожить твои окна,

На соперниц рычать исступленно;

На рассвете все так же свободно

Убегу по тропинке зеленой.

По черничникам диким кочуя,

Ночевать уходя на болота,

Среди запахов леса почую

Неизменную близость кого-то…

И когда в сотый раз не усну я,

И когда проклянут меня звери,

Сбросив темную шкурку лесную,

Поскребусь у незапертой двери.

Ты останешься тих и спокоен —

Ты так часто был весел с другими —

И тяжелой хозяйской рукою,

Как ошейник, протянешь мне имя —

Любимая…

— Любимая, — эхом отозвался Яно.

Хруст угодившей под чей-то сапог ветки ружейным выстрелом разорвал тишину.

— Вы не заблудились, господа? — из лесу почти в упор на них смотрели желтые глаза Фаргита.

Фаргит не спал в эту ночь, он размышлял. Как вышло так, что он, привыкший к пуховым перинам и шелковым простыням, проводит ночь на холодной, сырой земле? Даже у демонов от промозглого ночного воздуха ломит кости… Еще две недели тому назад он наивно полагал, что все необходимое для объединения двух миров сделает Морэф с помощью низших демонов. А йотом коварная королева вдруг решила отправить за Грань именно его, да еще и приказала собственноручно убить оборотня-Хранителя. И после того проклятого путешествия все изменилось.

Впервые в жизни Фаргит рисковал из-за женщины всем. Впервые страсть возобладала над холодным рассудком. Когда он уже поверил в смерть Кати, а потом увидел ее живой, его неистовое желание разгорелось с новой силой.

Трудно было сказать, что будоражило демона сильнее — доступность Ключа или близость девушки. Порой у него темнело в глазах, и Катин силуэт расплывался кровавой арабеской — раненая жертва, плывущая впереди акулы. И ведь ничего не стоило протянуть руку и взять… Кто сможет защитить ее от демона? Волк-оборотень? Но перед полнолунием он совсем плох, его не назовешь серьезным противником. Эти двое чужаков, называющие друг друга мужицкими прозвищами? Они добры, благородны, отважны, однако и в их сердцах нашлось место множеству мелких страстишек — а значит, они не смогут противостоять демону. Остаются девчонка, мальчишка и карликовый пудель. Смешно.

Однако что-то мешало Фаргиту принять такое решение. Подумав об этом сейчас, демон нахмурился, заворочался на неудобном ложе и попытался натянуть на замерзшие ноги короткий плащ. Приходилось признать, что Катя имела над ним власть. Демон вглядывался в ее душу и не находил там ничего, за что бы мог зацепиться. На ее совести не было темных пятен. Внутреннюю красоту девушки не затмевала даже красота лица. Это завораживало демона. Так чарующая мелодия, которую фокусник извлекает из простого инструмента, обезоруживает опасную змею.

Разумеется, власть Кати над ним не была безграничной. Фаргит не собирался ее отпускать. Зачем держать слово, данное тем, кто слабее тебя? Получить девушку и оба мира — меньшее его не устраивало. Но Фаргит готов был предложить Кате роль королевы обоих миров — рядом с собой. И это было очень великодушно со стороны того, кто по праву сильного мог сделать ее жалкой рабыней, исполняющей прихоти господина. Он просто не оставит девушке выбора, она будет принадлежать ему по доброй воле… Она полюбит его… При мысли об этом на чувственных губах демона появилась улыбка.