С другой стороны, твои родители совсем не рациональны. Они все твое детство выступали в роли судьи, присяжных и палача, и кажется, что они готовы приговорить тебя к пожизненному заключению за каждую малейшую провинность. В тот момент, когда я должен был бояться полицейского, все, о чем я думал, было: «Черт, черт, черт. Дома меня ждут крупные неприятности».

Полицейский осмотрел номерные знаки и обнаружил, что они не соответствуют автомобилю. Теперь он взялся за меня всерьез. «Этот автомобиль не на твое имя! Что с этими номерными знаками?! Выходи из автомобиля!» И только тогда я понял: «О-о-о-о, черт. Теперь я действительно в беде». Я вышел из машины, он надел на меня наручники и сказал, что я задержан по подозрению в езде на угнанном автомобиле. Он забрал меня в участок, автомобиль был отправлен на стоянку.

Полицейский отвез меня в полицейский участок Хиллброу, который выглядел в точности так же, как любой другой полицейский участок в ЮАР. Все они были построены одним и тем же подрядчиком в разгар апартеида: отдельные клетки центральной нервной системы полицейского государства. Если вам завязать глаза и перевозить из одного в другой, вы, вероятно, даже не поймете, что оказываетесь в разных местах. Они однообразные, казенные, с флуоресцентными лампами и дешевой напольной плиткой, как в больнице. Мой полицейский завел меня внутрь и посадил у стойки регистрации. Меня записали и сняли отпечатки пальцев.

Тем временем они проверяли автомобиль, что тоже было не в мою пользу. Когда я брал автомобили из мастерской Абеля, я старался брать его драндулеты, а не автомобили клиентов, потому что считал, что так смогу избежать бóльших проблем. Но это было ошибкой. «Мазда», которая была одним из драндулетов Абеля, не обладала документами, несомненно свидетельствующими о том, кому она принадлежит. Если бы у нее был владелец, полицейские вызвали бы его, владелец объяснил бы, что он отдал этот автомобиль в ремонт, и все было бы улажено. А так как у автомобиля не было владельца, я не мог доказать, что не угнал его.

В то время угоны автомобилей были распространены в ЮАР. Настолько распространены, что вы даже не удивлялись, когда они случались. Вы ждали друга на праздничный обед, и он звонил вам.

– Извини. Автомобиль угнали. Я задержусь.

– Ох, вот отстой. Эй, ребята! У Дейва угнали автомобиль.

– Сочувствуем, Дейв!

И вечеринка продолжалась. И это – если человек выжил после угона автомобиля. Что было далеко не всегда. Людей могли застрелить из-за их машин – это случалось постоянно. А я не только не мог доказать, что не угонял автомобиля, я не мог доказать, что никого из-за него не убил. Полицейские напустились на меня. «Ты кого-нибудь убил, чтобы заполучить этот автомобиль, парень? А? Ты убийца?»

Я был в большой, большой беде. У меня оставалась только одна рука помощи – родители. Мои родители могли сказать полиции правду. Один звонок все бы уладил. «Это мой отчим. Он механик. Я взял его автомобиль, чего не должен был делать». Готово. В худшем случае я получил бы нагоняй за то, что ездил на машине без регистрации. Но что я получил бы дома?

Я сидел там, в полицейском участке (задержанный по подозрению в автоугоне, вероятный подозреваемый в грабеже или убийстве), и размышлял, позвонить ли мне родителям или отправиться в тюрьму. Я думал насчет отчима: «Он на самом деле может убить меня». В моих мыслях это было абсолютно реалистичным сценарием. Я думал насчет мамы: «Она сделает ситуацию еще хуже. Она – не тот свидетель защиты, которого я хотел бы сейчас. Она не поможет мне». Потому что она сказала мне, что не будет этого делать. «Если тебя когда-нибудь арестуют, не звони мне». Мне нужен был кто-то, сочувствующий моему бедственному положению, и мне не верилось, что она была бы таким человеком.

Так что я не позвонил родителям. Я решил, что не нуждаюсь в них. Я был мужчиной. Я мог справиться один. Я использовал право на звонок, чтобы позвонить двоюродному брату и сказать ему, чтобы он рассказал всем, что случилось, пока я буду думать, что делать. Теперь мне оставалось только придумать, что делать.

Меня задержали далеко за полдень, так что к тому времени, когда меня допросили, было уже поздно. Я должен был провести ночь в камере, нравилось мне это или нет. И именно в этот момент полицейский отвел меня в сторону и сказал, что от меня ожидается.

Вот как система работает в ЮАР: тебя задерживают и держат в камере в полицейском участке до предъявления обвинения в суде. Когда тебе предъявляют обвинение, судья смотрит твое дело, выслушивает доводы сторон обвинения и защиты, а потом либо снимает обвинение, либо освобождает под залог и назначает дату заседания суда. Если ты можешь оставить залог, ты платишь и идешь домой.

Но есть самые различные возможности того, что дело во время предъявления обвинения пойдет не так, как ты ожидал. У тебя назначенный защитник, который не читал твое дело и не знает, что происходит. Твоя семья не может заплатить залог. Даже может быть так, что разбирательство отложат. «Извините, мы слишком заняты. Сегодня дела больше не рассматриваются». Причина не важна.

Если ты покинул следственный изолятор, вернуться сюда ты уже не можешь. Если твоя ситуация не разрешилась в тот день, ты отправляешься в тюрьму, чтобы ждать суда. В тюрьме тебя помещают к людям, ждущим суда, не к обычным заключенным. Так что уже камера ожидающих суда является очень опасной, потому что там есть люди, арестованные за самые разнообразные преступления, вплоть до настоящих рецидивистов. Все вы сидите в набитой камере, и ты можешь провести там дни, недели, возможно, месяцы.

То же самое, кстати, и в Америке. Если ты беден, если ты не знаешь, как работает система, тебя могут проигнорировать, и следующее, что ты поймешь, – ты находишься в жутком чистилище, где ты вроде бы не в тюрьме, но уж точно не вне тюрьмы. Тебя не обвинили ни в каком преступлении, но ты заперт и не можешь выйти.

Этот полицейский отвел меня в сторону и сказал: «Слушай-ка, ты же не хочешь, чтобы тебя привлекли к суду? Они дадут тебе государственного защитника, который не будет знать, что происходит. У него не будет на тебя времени. Он попросит судью, чтобы тот отложил слушание, а потом ты, может быть, останешься свободным, а может быть, и нет. Поверь мне, ты этого не хочешь. У тебя есть право оставаться здесь как угодно долго. Ты захочешь встретиться с адвокатом и настроиться, прежде чем отправляться в суд или к судье». Он дал мне этот совет не по доброте душевной. У него было соглашение с защитником, к которому он отправлял клиентов в обмен на мзду. Он дал мне визитную карточку защитника, я позвонил тому, и он согласился заняться моим делом. Он велел мне не рыпаться, пока он будет все улаживать.

Теперь мне нужны были деньги, потому что адвокаты, как бы милы они ни были, ничего не делают бесплатно. Я позвонил другу и спросил, не может ли он занять у своего отца немного денег. Тот сказал, что уладит этот вопрос. Он поговорил с отцом, и на следующий день адвокат получил свой гонорар.