— Простое любопытство, да и только! А где же Джек? Уложить спать не нужно много времени, так где он пропа…а?

Стоило рыжему вулстрату посмотреть на лестницу, он увидел пропавшего мужчину, который…выглядел не совсем адекватным.

Все его лицо было краснее красного, взгляд испуганно и неловко плутал туда-сюда, словно он пытался справиться с собственными мыслями.

Может, он уже сам опьянел?

— Джек? В чем дело? — спросил Хиро, поворачиваясь к другу. Услышав его голос, вампир резко поднял голову и подбежал к нему.

— Глыбу льда!

— …чего?

— Создай мне большой кусок льда!

— …???

У эльфа пропали все вопросы из головы, кроме одного.

— Зачем тебе кусок льда?

— Да черт тебя дери, создай мне уже кусок льда!

Хиро прикоснулся к мечу, который стоял около стола, и в тот миг у ног вампира появился большой куб льда.

Стоило ему его увидеть, как он тут же со всей дури впечатался в него головой!

— …

Никто не нашел, что сказать, и все молча продолжили смотреть, как вампир отчаянно избивает бедный кусок льда своей головой.

Закончил лишь он только тогда, когда лед полностью потрескался и растаял на глазах.

Переведя дыхание, Джек тяжело сел на лавку около своего друга и опустил голову на поверхность, пряча ее за руками.

— …бросаю…

— Чего? — в очередной раз непонимающе спросил эльф.

— …с сегодняшнего дня бросаю пить.

— ?!?!?

Да что же такое там случилось?!

***

С позволения хозяина Джек забронировал две комнаты на втором этаже.

Вообще, в пабах Вульфендорфа не сдавали комнаты — они служили гостевыми для особых посетителей, которые по каким-то причинам не могли вернуться туда, откуда пришли. Например, путешественников, которым не нашлось комнат в гостиницах и так далее.

Сейчас же хозяин вошел в положение и позволил гостям разместиться здесь, ведь этот вампир стал ему чуть ли не сыном.

И все же поднять девушку на второй этаж оказалось довольно проблематичной миссией. Хоть она и была довольно легкой, но до ужаса сильно ей не нравилось, что ее взяли на руки, потому она пыталась отбиться от вампира. Так что у Джека стояло несколько важных задач — отнести пьяную жрицу в комнату, попутно избегая ее ударов и стараясь не уронить.

Но вампир не был бы собой, если бы провалил это задание — добравшись, он ногой открыл дверь и втащил девушку внутрь.

— Госпожа Амира, прекратите меня бить, я сейчас вас отпущу. — раздраженно цыкнул он, пытаясь посадить ее на кровать.

— Прекрати меня трогать!

— Я бы не трогал вас, если бы вы держали себя в руках и не напивались до такого состояния! — закатил он глаза, поднимая корпус и пытаясь отдышаться.

Как же тяжело с этим опасным бедствием за миловидным лицом! Чуть что — сразу грозиться или отрезать голову, или пронзить сердце!

Девушка продолжала молча пилить его взглядом, глядя снизу-вверх, и он, найдя это ее выражение милым, не мог не посмеяться.

— Госпожа Амира, вы так жестоки. Я вам и комнату забронировал, и донес, чтобы вы могли отдохнуть, а вы продолжаете меня отталкивать!

— …я не просила тебя ни о чем из этого.

— Это называется забота, госпожа Амира. Я забочусь о вашем здоровье! Пить так много — вредно! Давайте, говорите честно, сколько кружек вы выпили за сегодня?

Ее брови дернулись, и она отвела взгляд вбок.

— Я…не так уж и много выпила. И вообще, я не пьяна.

— Хм? Вы уверены в этом? У вас ведь хороший слух, так почему вы не услышали, что я уже успел спросить у хозяина, сколько вы выпили? Для одной девушки 8 кружек — это уже слишком, вы так не думаете?

— … - ее ложь в очередной раз была быстро раскрыта, потому она неловко опустила голову.

Вообще он был удивлен, что она смогла выдержать такое количество алкоголя. Нормальный человек валился уже после 5 или 6 кружки пива, если вспомнить его опыт, а тут 8 казалось мало для такой хрупкой на вид девушки. У нее действительно был твердый стержень и несгибаемая воля, раз ее сознание выдержало столько.

Джек с какой-то грустью посмотрел на ее затылок, а затем с тяжелым вздохом опустился на корточки, хватая ее левую ногу.

— Т-ты! Что ты творишь?! — моментально отреагировала она, пытаясь вырваться.

— Снимаю с тебя сапоги, что же еще? Или ты будешь спать в обуви? — устало ответил он. — В таком состоянии ты вряд ли сделаешь что-то сама.

— Мне не нужна помощь. И вообще, ты хоть знаешь, что твои действия значат в моей стране? — угрожающе сказала она.

— И что же? — ответил он, поднимая на нее взгляд. Стоило ему это спросить, как его осенило.

В Кассандрике никто не может касаться ног незамужней девушки, кроме матери и мужа. Это была старая традиция, которая претерпела много изменений. Теперь же не только касаться, а вообще нельзя было даже видеть голых ног девушки.

Он тут же смутился, но все равно продолжил снимать с нее сапоги, теперь только с ухмылкой.

— Ну у меня и в мыслях не было ничего подобного. А вы, кажется, госпожа Амира, думаете об этом, раз заговорили?

— …бесстыдник. — было ее единственным ответом.

— Как скажете.

Он молча продолжил свое дело, оголяя ее ноги. Ранее он не видел их, но теперь он смог внимательно рассмотреть ее ступни.

Они были красивыми в его понимании. Размер стопы не был слишком большим — скорее, средним для девушек Кассандрики, но форма их была аккуратная и округлая, не костлявая. Единственное — он увидел довольно глубокий шрам на правой ноге — видимо, тот самый, который у нее остался после инцидента на фуникулере год назад.

Разув ее, он тут же аккуратно поставил ее сапоги рядом с кроватью и поднял на нее глаза.

Все это время девушка молчала, что было совсем непривычно, если вспомнить, какова была ее реакция каждый раз, когда он касался ее. Но Джек быстро понял, что Рин просто начала засыпать. Он не зажигал света в комнате, и темнота в совокупности с относительной тишиной начали убаюкивать пьяную девушку.

— Госпожа Амира, вам пора спать. — сказать он. Девушка нахмурилась. — Разве не вы говорили, что вам нужно много отдыхать ночью, чтобы наутро быть бодрой?

— … - она не отвечала. Тогда он нахмурился и аккуратно положили руки ей на плечи. Его взгляд рефлекторно опустился на правую руку, на место разрыва, и он задал вопрос, который уже некоторое время мучил его.

— Госпожа Амира. Кто…оторвал вам руку?

Она подняла бровь, выражая свое молчаливое удивление.