– Ну-с, – она отодвинула пустую тарелку. – Теперь я готова тебя выслушать. Спасибо за обед, было очень вкусно.

– Ты точно наелась?

– Думаю, да. Но через час я бы повторила пирог.

– Ладно, – а вот он кое-как запихнул в себя суп. Всё-таки сейчас впервые в жизни будет просить прощения. – В общем, я много думал, все тридцать дней и ночей провёл в думах. Ночи особенно тяжело дались, я был совершенно один, иногда брал себе в компанию коньяк, иногда виски. Это я к чему… Прости меня, Саша. Прости и возвращайся, иначе проснёшься как-то утром, включишь телевизор, а там будет срочный выпуск «Найдено тело олигарха в собственной кровати. Умер от тоски».

– Я боюсь возвращаться, – посмотрела она на него с грустью в глазах. – Ты не только сложный человек, Назар, не только своенравный, жёсткий, непримиримый, ты ещё и склонен к вранью.

– Господи, – откинулся он на спинку стула. – Да сколько можно? Я собирался рассказать тебе о доме, но вышло так, как вышло. Где я тебе ещё соврал? Что переспал с журналисткой? Так это вообще к тебе отношения не имеет. Какая-то мимолетная ночь, я даже не помню, что там было, а раз не помню, значит, ничего хорошего.

– А про свою проблему? – сложила руки на груди Саша.

– Не понял.

– Ты мне соврал, что не можешь иметь детей.

– Лейкина, ты никак головой ударилась, пока ехала ко мне? – с этой чокнутой что ни встреча, то новое потрясение.

– Головой, значит, ударилась, – она схватила в сердцах сумку, вытащила оттуда тест: – На вот, полюбуйся, бесплодный ты наш, – бросила на стол. – А я поверила тебе.

– Чего? – он взял тест, когда же увидел две красные полоски, перед глазами точно вспышка случилась. Назар вспомнил свой последний счастливый день в браке. В тот день бывшая жена с широкой улыбкой на лице вышла из ванной, у неё в руке был очень похожий тест с такими же двумя красными полосками…

– Это твоё? – он поднял на Сашу холодный, пробирающий до мозга костей взгляд.

– Конечно моё, – Саша аж оторопела. – Ты думаешь, я бы стала тебе показывать чужое?

– Ясно. Выходит, – криво усмехнулся Назар, – я счастливый отец. Надо же, – он резко поднялся, а на скулах желваки заходили ходуном. – Оказывается, в прошлом можно побывать.

– Ты о чём? – вконец растерялась Саша.

– Кажется, обед подошёл к концу, – постарался сдержать гнев Назар. – Выход сама найдёшь… – и направился к двери.

Но Саша решила не отступать, в конце концов, это она должна была возмущаться.

– Объяснись, будь добр, – нагнала она его. – Я не понимаю тебя.

– Вали, Лейкина, к тому, кто тебя обрюхатил. А сюда дорогу забудь.

– Ты в своем уме? Меня кроме тебя никто не брюхатил!

– Хорошо, – он больно схватил её за предплечье. – Объясню иначе. Если пытаешься меня развести, будь готова к большим проблемам. Какие же вы все шлюхи все-таки… – процедил он сквозь зубы.

На что последовала молниеносная реакция – Саша залепила ему пощёчину:

– А ты безнадёжный урод, живущий в своём уродливом мирке. Пусти, мне больно!

Назар разжал пальцы, после чего поспешил покинуть столовую.

– Отлично, – она всплеснула руками. – Просто отлично! Это не дом, это психиатрическая клиника для одного пациента. Всё, с меня хватит! Слышишь?! – Саша выглянула из столовой. – Имя тебе с этого дня Козлище Кольское!

К Светлане Макаровне она возвращалась пешком. За это время успела осознать масштаб трагедии, смириться с мыслью, что она отныне одна, а ещё попрощаться с Кольским, точнее, Козлищем. Правду о нем говорят местные, он на самом деле монстр с искажённым мировосприятием.

Саша шла тихим, спокойным шагом, рассматривала окружающие красоты, иногда сама себе усмехалась. Конечно, можно было бы сейчас присесть на земляной холмик, поросший васильками, пригорюниться, пожалеть себя, только толку от этого никакого. Пора уже научиться жить своим умом, а главное – принимать поражения, не обвиняя людей вокруг. Да, Кольский редкостный козёл, но он подарил ей ребёнка. Сначала котёнка, потом ребёнка. Так или иначе, а совершил благой поступок. И то, что он предпочёл изобразить из себя обманутую жертву, дабы избежать ответственности, будет только его проблемой, его дорогой к тотальному одиночеству.

– Да ни черта я не одна, – прошептала Саша чуть слышно. – Это ты один, придурок. В своём мегакрутом замке, с мегакрутым самолетом и мегаправильным мнением.

Однако добравшись до дома соседки, так и застыла перед калиткой. Как же теперь стройка?! Вдруг Кольский всё остановит? Сама она ни за что не потянет такие расходы! Выходит, ей с малышом негде будет жить… А это уже совсем не хорошо. Это просто ужасно! И повесив сумку на колышек, Саша вытащила из кармашка телефон и набрала негодяя. К счастью, он принял звонок, правда, молча.

– Это я, – она набрала в грудь воздуха. – И я хочу знать, что будет дальше с моим домом. Мне с ребёнком, знаешь ли, надо где-то жить.

– Получишь ты свой дом, как и договаривались, – отчеканил он страшно злым голосом. – Дальше будешь общаться с моим помощником, на этот номер больше не вздумай звонить, – и послышались короткие гудки.

– И на том спасибо, – слёзы всё-таки выступили из глаз. Н-да, надо было мать слушать, глядишь, не натворила бы столько необдуманных поступков.

– Саша? – раздался голос соседки. – Это ты?

– Я, Светлана Макаровна, я…

– Иди скорее чай с пирогом пить.

– Пирог – дело хорошее… – открыла она калитку. Обед в доме чудовища был вкусным, сытным, но нервы и долгий путь обратно сыграли свою роль, и она снова проголодалась.

А Назар в это время исходил злобой в бане, точнее, остервенело плавал от края до края в шестиметровой ванне. Снова его окунули башкой в унитаз! Но сам дурак, никто не просил вставать на те же грабли. И если в случае с Тишинской сразу же возникла лютая ненависть, то сейчас было нечто другое: хотелось реветь зверем, а ещё хотелось простить Сашу, принять её предательство, закрыть на всё глаза и жить дальше. Но естественно, он этого делать не будет. Предательство нельзя прощать, никогда!

Выбравшись из воды спустя час, Кольский вызвал к себе Фёдора.

– Принеси мне бутылку коньяка, – он посмотрел на него исподлобья. – А лучше две.

– Хорошо. Только пить рядом с водой в одиночестве не лучшая затея, – и затаил дыхание, приготовившись услышать череду матерных эпитетов.

– А я и не собираюсь пить в одиночестве, ты со мной будешь, – Назар прислонился спиной к прохладной мраморной скамье. – Так что не забудь два стакана.

– Назар Андреевич, вы же знаете, я не употребляю.

– Разок употребишь. В общем, выбирай. Или сегодня пьёшь со мной, или завтра освобождаешь столь почётную должность управляющего.