Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пока моя девочка спит, я убиваю двух президентов двух враждующих стран. Я вселяюсь в тела их жен и ножами перерезаю глотки так называемым вершителям судеб целых народов. Я делаю эти убийства похожими, чтобы пресса обкончалась в истошных репортажах о мистическом убийце, который не занимает ничью сторону, а просто использует чужие руки для своих грязных дел. И чтобы журналюги пришли к такой теории, я убиваю двух правителей двух, опять же, враждующих стран, убиваю руками их некрасивых жен, стараюсь, чтобы порезы на старых шеях выглядели до невозможности одинаково.
Переношусь в тело Сэнди – моя девочка все еще спит. Затем пытаюсь вселиться в тело Таи, но ничего не получается. Я надеюсь, что Тая жива, да и я почти уверен, что Тая жива, но в таком случае в ее теле хозяйничает Ин, а его действия, либо хорошие по отношению к Сэнди, либо плохие, я никогда не смогу предугадать.
Смутное волнение заставляет мою сущность вибрировать – такого не было уже давно. Я переношусь в домик на Пасифик Хайтс, смотрю на Сэнди – моя девочка сладко потягивается, но я слишком взволнован, чтобы этому умиляться.
Сэнди встает с кровати, сыплет в кошачью миску корм, затем идет в ванную комнату. Я чувствую себя почти человеком, когда понимаю, что не могу подглядывать за ней. Тем более смысла в этом никакого нет – я был гораздо ближе к Сэнди, чем она может себе представить.
Моя девочка выходит из ванной, за ней следует легкий шлейф из пара. Обернутая полотенцем, она включает кофейник и выходит на улицу. Покурить, наверное. Я проплываю сквозь дверь и понимаю, что не ошибся – розовый гробик Clyde's Heaven. Она достает из гробика зажигалку – Сэнди всегда хранила зажигалку в пачке, когда в пачке было мало сигарет – закуривает и мечтательным взором смотрит на ставший уже вечерним Пасифик Хайтс – с его змеевидный дорогой, идущей вниз по крутым склонам.
Под ее босыми ногами красный коврик. Я вновь вспоминаю о мозгах и гадаю, чья же несчастная голова была использована для моего запугивания. Я верю, что Ин не настолько жесток, я надеюсь, что мозги как минимум принадлежали какому-нибудь серийному убийце.
Вопрос, словно стрела, пронзает мою сущность. Ин – это Ирвин Нортон Фингертипс, младший брат Таи. Он умер после того, как мы познакомились с Таей (умер, конечно, не от нашего знакомства, Ирвин болел лейкемией). Но – и это "но" пугает меня сильнее всего остального – с Таей мы познакомились уже после мозгов на ковре, даже после пыток женщины в латексе. Стало быть, мозги на ковер никак не мог подбросить некто, управляемый Ирвином, потому что Ирвин в то время был еще жив.
Как следует поразмыслить над этим парадоксом не получается из-за прихода Таи. Я замечаю ее раньше, чем Сэнди, и решаю на всякий случай пробраться в голову своей художницы. Мое сознание заполняется восстановлением сожженной по прихоти Ина картины "Последнее человечество", и особое внимание уделяется отваливающимся от роз шипам, которых не было в оригинале. Я с трудом задвигаю мысль о картине на задний план, задвигаю как раз перед приходом Таи.
– Сэнди, дорогая, привет!
И не скажешь, что девочка всего пару дней назад батрачила в камбузе и терпела издевательства моряков. Тая выглядит хорошо, словно бы не было тех ужасных дней, проведенных в доме Генри Ашеса и после. Лишь взгляд у Таи немного другой, более взрослый, и в этом, думаю я, виноват только Ашес.
– Привет, Тая! – Я играю удивление и, как мне кажется, играю хорошо. – Давно тебя не видела. Как твоя работа?
Тая смущается, и я думаю, что настоящая Тая смущалась бы гораздо сильнее – уж очень она скромная.
– Не хочу говорить о работе, милая, давай как-нибудь в другой раз…
– Как скажешь. Хочешь кофе? Я как раз включила кофейник, и кроме того, кроме кофе ничего съедобного в моем доме нет.
Тая улыбается.
– Уверена, совсем скоро твой дом будет трещать от еды.
Я вытягиваю губки – хоть моя Сэнди и не так показывает свою заинтересованность, не думаю, что Ин это заметит. На месте Ина я бы сразу догадался, что телом Сэнди управляет не Сэнди, но Ин – это не я.
– Заинтриговала, чертовка. – Я кладу окурок в пустую консервную банку, и мы с Таей проходим в дом.
Я наливаю себе и ей кофе. Приглашаю Таю на диван в гостиной. Тая садится на краешек дивана и с детским любопытством осматривается по сторонам.
– Уютный домик. Жаль, что я раньше здесь не бывала.
Из памяти Сэнди я понимаю, что она забыла сказать Тае об адресе домика, хоть и очень этого хотела.
– Я тебе называла адрес, да? А то я уже не помню…
– Конечно же говорила. Ты же моя лучшая подруга.
Тая звучит уверенно. Память Сэнди подсказывает мне, что у Таи действительно статус лучшей подруги, потому что своих других подруг, то есть девушек из художественной тусовки, то есть конкуренток, Сэнди, мягко говоря, недолюбливает. Но вот прокол Таи, вернее Ина, с адресом…
Вероятно, мое сомнение появляется на лице Сэнди, потому что Тая спрашивает:
– Что такое?
– А? – Я словно бы просыпаюсь.
Затем улыбаюсь.
– Извини, Тая, задумалась о своей новой картине.
Отхлебываю кофе, бросаю взгляд на Таю и вижу, что Тая чересчур внимательно на меня смотрит.
Такие взгляды я не люблю. И моя Сэнди тоже их не любит. Поэтому я задаю предположительно неприятный для Таи вопрос:
– А ты расскажешь мне о своей работе? Тебе не понравилось, или…
Тая почему-то удовлетворенно кивает и говорит:
– Обязательно расскажу. Но в другой раз. Сейчас не время.
Затем добавляет: