— Катя… — растерянно начал он.

— Какая Катя? — удивилась Ксюха и, повернувшись к подруге, сказала: — Настя, познакомься, это Денис, мой сосед с восьмого этажа, самый лучший рыбак. Благодаря ему мы сегодня отведаем свежей рыбки.

— Настя… — постепенно придя в себя, произнес Денис. Имя девушки тут же стало для него дорогим. — Это… Может, вечером сходим куда-нибудь? Погуляем? — предложил он, мгновенно забыв о том, что собирался снова съездить с Максом на ночную рыбалку. — А что? Погода соответствует!

— Мы рассмотрим твое предложение! Рассмотрим, Настя? Если будешь хорошо себя вести, может, мы и согласимся. Как, Настя?

Подруга молча кивнула.

Но никакой вечерней прогулки не получилось. После пяти часов снова позвонил отец и категорически запретил выходить на улицу. Со многими связались мужья, работавшие на атомной станции, и предупредили о том же. К вечеру улицы опустели, все горожане сидели по домам, кроме самых бесшабашных, которым было на все наплевать, вот как Генке Гершунову, до сих пор крутившему свою музыку с открытым настежь окном.

Часов в восемь позвонила Оксана и пригласила на жареную рыбу. Пиршество устроили в кухне. Денис по такому случаю пожертвовал бутылку красного вина, припасенную на праздники. Где доставать новую бутылку на Первое мая, не думал, хотя в магазине сейчас вина не купить. Очереди километровые: правительство объявило борьбу с пьянством и алкоголизмом. Посидели очень славно. Правда, Денис весь вечер не сводил глаз с Насти, и поэтому Оксана даже немножко обиделась: нельзя же так! За столом две девушки, а внимание только одной, но Денис ничего не мог с собой поделать, он буквально утонул в серых Настиных глазах.

Засыпал он с радостным чувством, зная теперь, как выглядит счастье.

Проснулся Денис, оттого что кто-то тряс его за плечо.

— Сын, проснись! Проснись!!!

Денис резко сел в кровати. Ему снилось что-то тревожное, и он, пытаясь вспомнить, откуда пришла эта тревога, в первое мгновение даже не расслышал, что говорит мать. Что случилось там, во сне?

— Сын, проснись! Город эвакуируют!

— Ты о чем?

— Проснись! Объявили эвакуацию.

— Что за чушь? Какая эвакуация?

Мать метнулась в кухню, и он услышал голос диктора — наверное, она добавила громкости в радиоприемнике:

«Внимание, внимание! Внимание, внимание! Уважаемые товарищи! Городской совет народных депутатов сообщает, что в связи с аварией на Чернобыльской АЭС складывается неблагоприятная радиационная обстановка. Партийными и советскими органами, воинскими частями принимаются необходимые меры. Однако с целью обеспечения полной безопасности людей и, в первую очередь, детей возникает необходимость провести временную эвакуацию жителей города в населенные пункты Киевской области. Для этого к каждому жилому дому сегодня, 27 апреля, начиная с 14–00 часов, будут поданы автобусы в сопровождении работников милиции и работников горисполкома. Рекомендуется взять с собой документы, крайне необходимые вещи, а также, на первое время, продукты питания. Руководителями предприятий и учреждений определен круг работников, которые остаются на месте для обеспечения нормального функционирования города. Все жилые помещения на период эвакуации будут охраняться работниками милиции.

Товарищи! Временно оставляя свое жилье, не забудьте, пожалуйста, закрыть окна, выключить электрические и газовые приборы, перекрыть водопроводные краны. Просим соблюдать спокойствие, организованность и порядок при проведении временной эвакуации».[9]

На мгновение радио затихло, а потом сообщение повторили. Денис растерянно стоял посередине комнаты.

— Твою мать… — вырвалось у него.

Грехман, как всегда, без четверти час вышел на ступеньки горсовета: пора на обед. Жена, наверное, уже поставила на плиту кастрюльку с борщом. Что-что, а борщ она варила первоклассный! Борщом, можно сказать, и приворожила его двадцать лет назад. Воистину, путь к сердцу мужчины лежит через желудок!

Кто же сказал насчет желудка? Вроде Наполеон… Умный мужчина. Но если эти слова на самом деле принадлежат Наполеону, то он точно не француз, он самый настоящий еврей…

Когда начальник отдела свернул в маленький переулок, заваленный грязным тающим снегом, на котором чернели кучки лошадиного навоза, его окликнули:

— Самуил Вениаминович!

Грехман обернулся. В самом начале переулка стоял гражданин — руки в карманах серого пальто, кепка надвинута на лоб, в сапогах. Если бы не сапоги! А так… Он сразу все понял. Начальник отдела с тоской посмотрел на дом, до которого он не дошел метров пятьдесят.

«Может, рвануть бегом? — мелькнула отчаянная мысль. — Хоть с женой попрощаться! Нет, не успею! Свалят в грязный снег прямо на глазах у Сары. Зачем ей лишние страдания? О! Все равно бы опоздал…»

Из-за поворота навстречу ему вышел другой гражданин. В пальто, в старенькой, не по сезону шапке и тоже в сапогах.

«Неужели у них в конторе другой обуви нет? — мысленно усмехнулся Грехман и вздохнул. — Не побежишь теперь никуда. Но за что?..»

— Товарищ Грехман! Можно вас на минутку?

«Конечно, на минутку… Зачем же лукавить? Там, где выдают такие сапоги, минуткой называют десять лет без права переписки! Ведь что такое десять лет по сравнению с вечностью? Так, минутка…» — с горечью думал начальник отдела, а вслух сказал:

— Я вас слушаю.

— Извините, Самуил Вениаминович, вы колхозу неделю назад суперфосфат выписывали?

Грехман почти поверил, потому что очень хотел, чтобы так и было. И его, стреляного воробья, провели на мякине! Ему бы смекнуть, какой же дурак будет интересоваться этим вонючим суперфосфатом во время обеденного перерыва? Нет, не смекнул! Так хотелось верить, что сапоги — это ошибка! Очень хотелось, вот и поверил! А тут еще сводка с ошибкой именно в суперфосфате! Он так и забыл проверить эту строчку. Может, все-таки причина именно в этом?

— Да, выписывал! Вы знаете, у нас там тоже какая-то неточность, нужно у помощницы, у Софочки, спросить.

— Вот-вот, и я о том же, — подхватил гражданин в сером пальто.

Между тем другой мужчина уже подходил к ним.

— Будьте любезны, если вас не затруднит, — продолжил гражданин, — надо кое-что уточнить. У нас концы с концами не сходятся.

— Давайте после обеда. Никуда концы за полчаса не денутся, а может, наоборот, сойдутся. Я не знаю, как вам, а мне после обеда думается намного лучше. Наверное, борщ моей Сары хорошо влияет на мыслительный процесс.

— Нет, нет, Самуил Вениаминович, дело срочное, у нас ревизия, и мы совершенно запутались. Без вас мы не разберемся.