- Папа? Папа! Папулька, - наперебой выкрикивают Маша и Ксюша, забирая друг у друга телефон.

- Да, мои любимые.

Изображение трясется, а я, смеясь, выхожу из машины и открываю багажник. Ловлю свободной рукой связку гелиевых воздушных шаров, придерживаю их, проверяя подарки и мягкие игрушки. Все в целости и сохранности, не растрепалось по дороге.

- Дай папу! – спорят дочки. – Ты дай.

- Мария, Ксения, что за поведение? – важно отчитывает их Вера, как педагог со стажем, но теплые вибрирующие нотки выдают ее трепетное отношение. Родительскую заботу.

Из нее бы вышла очень хорошая мать. Впрочем, судя по результатам анализов из клиники, у Веры на данный момент есть шансы забеременеть. Видимо, длительное лечение принесло свои плоды. А урод Женя ее бездарно потерял из-за нетерпеливости и чесотки в одном месте. Что ж, поделом. Пусть теперь растит ребенка от случайной шалавы. Лишь бы к Вере не лез - уж за этим я прослежу.

Она достойна лучшего. Встретит мужика адекватного, построит семью, родит ему...

Черт! Эти мысли почему-то дико раздражают. Разумом понимаю, что со временем, как только закончится судебная волокита, нам придется попрощаться. У Веры своя жизнь. Кафе, которое я ей верну, и будущее, что она сама построит, с кем захочет. А у меня дети и фирма. Все закономерно. Логично. Правильно.

Кроме одной детали... Отпускать ее не хочется. За неделю разлуки я лишь убедился в этом.

- Мама Вер-ла, там же папа, - не умолкают дети.

Вздохнув, направляю камеру на багажник, чтобы девочкам был виден сюрприз. И пугаюсь внезапной тишины.

- О-о-о, это нам? – эмоционально реагируют малышки. – А когда привезешь?

Разворачиваю телефон сначала к себе, подмигивая дочкам, а потом выставляю в сторону входа в дом. Так, чтобы они поняли, где я.

- Я вас жду здесь, жду, - цокаю укоризненно. – А вы не спешите ко мне.

- Папа пр-лиехал! Папа!

Голоса в динамике становятся все тише, пока не исчезают вместе с щелчком отключения. И следом доносятся реальные вопли. Вырываются из дома, как только распахивается дверь, разносятся по всей округе. Заставляют меня широко улыбнуться.

Присев, встречаю малышек, которые, как две пули, летят прямо в меня и с разгона впечатываются мне в грудь. Маленькие ручки ощутимо сжимают мою шею, едва ли не душат.

- Почему ты нас блосил? – вдруг предъявляет Маша, и я, опешив на миг, округляю глаза.

- Нет, я не бросал, - оправдываюсь поспешно. - Я же каждый день звонил, ты чего?

Отстраняюсь, чтобы посмотреть на дочек. И оценить, как сильно они на меня обиделись.

- Ты заберешь нас с Верой домой? – Ксюша задирает подбородок, испепеляет меня серьезным взглядом.

- Да, но не сегодня, - отвечаю честно.

- Нет, мы хотим сегодня! – капризно кричат мне в лицо.

Пытаюсь угомонить их, но, видимо, за эти дни я потерял хватку. Дочки затихают лишь тогда, когда к нам приближается Вера.

- Солнышки, тише! – произносит негромко, но они ее слушаются. - Иначе спугнете папу, и он сбежит от нас. Вы же этого не хотите? – добавляет с хитрой полуулыбкой.

- Н-не-ет, - хором тянут.

- Умнички, лучше расскажите ему, что мы выучили, - Вера мастерски переключает их внимание и направляет энергию в мирное русло.

Пока малышки читают незатейливый стих, я поднимаюсь, отряхивая брюки, и медленно изучаю девушку. Она выглядит иначе в легком терракотовом платье, запахнутом на груди и подвязанном поясом на талии. По-домашнему, просто, но держится по-королевски, как и раньше. Волосы распущены и густой, волнистой копной переброшены на одно плечо. Лицо без макияжа кажется свежим и сияющим. Особый шарм придают веснушки, сильнее проступившие на солнце.

- Они скучали, - одними губами проговаривает она, не сводя с меня глаз.

«А ты?» - так и крутится на языке, но я предпочитаю прикусить его.

- Сильно, - добавляет совсем неслышно. Словно отвечает на мой неозвученный вопрос, отчего мне становится не по себе.

С трудом привожу себя в чувства. Какого хрена происходит?

- Я вижу, - по-доброму усмехаюсь, убирая руки в карманы. Делаю шаг ближе к Вере.

- Пап, а можно подар-лки? – звучит сбоку.

- Конечно, - киваю, провожая взглядом Машу и Ксюшу.

Они хватают коробки из багажника, неумело раскрывают их, рвут бумагу.

- Останешься на ужин? – шелестит над ухом, как шум ветра.

Поворачиваюсь к Вере, схлестнувшись с ней взглядами.

- На самом деле, я ненадолго, - виновато потираю подбородок. - Планирую еще в клинику успеть, чтобы забрать кое-какие важные результаты…

- Может, позвонишь и попросишь скинуть их тебе на почту? – она наклоняет голову набок в ожидании ответа. Судя по лукавому взгляду, положительного. В противном случае – я не жилец.

- Папа, оставайся! – поддерживает Ксюша. И при этом обнимает плюшевого кота.

- Вела скучает же! – сдает няню Маша, продолжая трепать коробку с куклой.

- Вот как? – ухмыляюсь, покосившись на Веру, но она сохраняет невозмутимое выражение лица.

- Мы готовили для тебя, - находит аргумент, но мгновенно осознает, как двусмысленно он звучит. - В смысле… Кхм… На тебя, - рассмеявшись, смахивает непослушные кудри и прикрывает лоб ладонью, защищаясь от настырного солнечного лучика. - То есть дополнительную порцию, - откашлявшись, заключает.

- Ничего себе, - хмыкаю удивленно.

Достаю телефон из кармана, задумчиво кручу его в руках. Разрываюсь между делами и… семьей. У меня и раньше бывали такие ситуации, когда приходилось засиживаться за работой допоздна, забывая уделить внимание детям. Однако тогда рядом не было Веры, которая бы дернула меня за рукав и приказала сделать верный выбор. Как сейчас…

- Пожалей, Кость, - касается моего локтя. - Они изведут меня, если я отпущу тебя сегодня.

- Не отпустишь, значит? – вопрос звучит хрипло.

- Клянусь, я привяжу тебя к яблоне в саду! – заливисто смеется, однако я смотрю на нее настороженно. С ней шутки плохи. Бестия и не на такое способна. - Ты не представляешь, как лапочки соскучились, - заканчивает шепотом.

- Почему же, представляю. Я тоже скучал, - признаюсь, не прерывая зрительного контакта. - Зато многое успел сделать.

- Расскажешь за ужином, - твердо чеканит. - Девочки, помогайте накрывать на стол, - хлопает в ладони, подгоняя их. - Мы сядем в беседке на улице.

- Кла-асс! – соглашаются Маша и Ксюша, а я