В самом деле, Соня об этом не подумала, на зато подумала кое о чем другом, о чем Жан не задумался.

— Тогда как ты собираешься извлекать из бревен золотые слитки, если эти люди все время будут здесь торчать?

Он, приготовившись спорить с Соней — ему почему‑то все чаще хотелось с ней спорить, — помолчал и согласно кивнул:

— Сделаем вот что. Сейчас я отправлю их побродить по городу. Пусть посмотрят на море, на корабли — небось в своем глухом углу они ничего такого не видели, а мы с Мари поработаем. Правда, я обещал навестить своих больных… Как сразу все на меня навалилось!

— На нас, — поправила его Соня, — или ты думаешь, я буду стоять в стороне, пока вы станете разбирать бревна и таскать в погреб золотые слитки?

— Ты хочешь сложить слитки в погреб? Но там еще ничего не готово!

— Вот именно, не готово. Мы столько дней ждали эти бревна, а когда они наконец пришли, выясняется, что мы их как бы не ждали. И знаешь почему? Потому что один французский врач решил вылечить все население Барселоны, а также экипажи морских судов, которые заходят в этот порт.

— Но, Софи, ты тоже занималась своими делами.

— А вместо этого мне надо было разрушить стену, придумать, что говорить какому‑нибудь любопытному, который спустился бы в погреб и разрушенную стену обнаружил.

— Давай не будем ссориться, — примиряюще заговорил Шастейль. — Давай вместе подумаем, куда слитки можно сложить. На полу в гостиной?..

— Прежде чем ты отпустишь людей погулять, заставь их положить часть бревен прямо у двери в погреб, чтобы не пришлось бегать со слитками по двору… Надеюсь, ты отметил бревна с «начинкой»?

— Конечно, отметил, — обиделся Жан, — ты уж вообще считаешь меня недоумком.

Вот так в тот день они чуть не поссорились.

Но за работой… О, что еще сближает людей больше, чем совместный труд!

Соня в окно видела, как Жан указывал работникам, какие бревна сгрузить у погреба, какие — ближе к крыльцу дома. Наверное, им было невдомек, почему именно эти бревна хозяин отбирает. А может быть, они и догадывались о чем‑то. Но кто из них в чужой стране стал бы высказывать, а тем более проверять свои сомнения!

Бревна сложили. Возчиков удалили с глаз долой и приступили к тому делу, ради которого все и затевалось.

Оказалось, самое сложное — замуровать ту часть стены погреба, за которой они сложили в железный сундук золотые слитки.

Да и сундук пришлось поискать в портовых лавчонках и у старьевщиков. Крепкий, чтобы мог выдержать не один десяток лет. Когда его наконец нашли, еле погрузили на телегу — пришлось заплатить двум портовым грузчикам. Во двор внесли уже люди Пабло, вчетвером.

И хотя вопрос вертелся на языке у слуг, никто им ничего объяснять не пожелал. Оставили им пищу для всевозможных догадок и предположений.

— И как мы такую тяжесть опустим в погреб? — в отчаянии простонала Соня.

Найти подходящий сундук было частью плана Шастейля. Видимо, он оказался в плену собственных представлений о захоронении клада.

— Сложить такое богатство просто на пол кощунственно.

— Какая разница, — попыталась было спорить с ним Соня. — Тот, кто отыщет сундук, доберется и до слитков.

— Так положено, — твердил Жан.

В конце концов Соня махнула рукой и не стала его утверждения опровергать. Даже похвалила, какой он сообразительный.

Во время поисков сундука она купила огромный замок с двумя бронзовыми ключами. Скорее всего замок привлек ее именно своим замысловатым ключом. Бронзовым, старинной работы. Похожим на тот, каковой Жан изобразил на листке со своим стихотворением.

Теперь и им оставалось только гадать, для чего железный сундук был нужен прежнему владельцу, но, кажется, последний хозяин избавился от него с превеликим удовольствием. А продавец не слишком дорого взял за сундук со странных покупателей. До них никто этой махиной не интересовался. Зато и продавцы, и сам хозяин лавчонки немало намучились с ним, страдая от синяков и шишек, которыми награждал их неподъемный сундук, занимавший в лавчонке уйму места.

Жан придумал спустить сундук в погреб по доскам, но когда они с Мари стали его по этим самым доскам толкать, сундук сорвался и, громыхая, покатился вниз. Хорошо, никого не покалечило. Но это падение убедило захоронителей клада, что с сундуком они не промахнулись. Он ничуть не пострадал, свалившись в погреб, не погнулась ни одна досочка, ни планочка, которой были обиты углы.

— Он сделан на века! — горделиво похлопывал по кованой крышке Жан.

Потом уже втроем волоком тащили сундук к дыре в стене, которую предварительно пробил Шастейль. Зато все слитки в него поместились. Даже немного места осталось. Затем довольно легко Жан навесил замок, и все трое отошли в сторону полюбоваться.

— Теперь надо замуровать стену, — деловито заметила Мари.

— Я и сам об этом размышляю, — отозвался Жан. — А ты знаешь как?

— Мне кажется, так, — с важным видом начала Соня, — берут камни, их чем‑то мажут и укладывают один на другой.

Мари отвернулась, чтобы хозяйка не увидела ее улыбку. Зато Жан не стал стесняться.

— Какая ты умная! — фыркнул он. — Об этом я и сам догадался. А вот чем мажут?

— Надо спросить у Пабло, — вмешалась Соня. — Скажем, что хотим подправить стену.

— А он тут же решит прислать к нам кого‑то из слуг, — радостно подхватил Жан.

Соня нахмурилась:

— И ничего смешного нет.

— Придумала! — первой встрепенулась Мари. — Недалеко от нас, я видела, работники кладут часовню. Давайте я пойду к ним с какой‑нибудь большой чашкой и куплю эту кашу для стен. Скажу, что нечаянно отломила… угол печки, а хозяйка у меня такая, что увидит — убьет!

— Однако горазда ты выдумывать, — покачала головой Соня.

Но Мари ничуть не смутилась:

— Это так, ваше сиятельство. Как часто в жизни меня спасали выдумки. Умение искать выход позволило мне дожить до двадцати лет, а иначе я умерла бы от голода еще в шесть…

— А что с тобой случилось в шесть лет?

Мари помрачнела:

— Если позволите, ваше сиятельство, я расскажу об этом как‑нибудь в другой раз.

— Ладно.

Соня с интересом взглянула на свою служанку. Едва ли не каждый день она открывает в Мари что‑то новое. Что‑то узнает… или не узнает.

На другое утро Соня проснулась такой разбитой, что не стала вставать с кровати, потому что каждое движение причиняло ей боль.

Мари всполошилась, побежала за Жаном.

— Да‑а, — протянул он, взглянув на Сонино измученное лицо с кругами под глазами. — Аристократы — это совсем другие люди. Мари, у тебя что‑нибудь болит?