«Я разобью-ю-у-усь!» — завопила, что есть мочи, пытаясь выровнять себя, но мои крылья стали для меня ловушкой и спеленали меня как младенца.

Ещё и хвост больно лупил по брюху.

Просто какое-то недоразумение, а ведь всё так хорошо начиналось!

«Лови-и-и меня-я-а-а-а!» — завизжала я.

«Я создал воздушную подушку, поэтому можешь просто падать. Посадку с тобой отработаем в другой раз».

И я упала.                          

Меня мягко поймала магия дракона и не позволила разбиться после первого же полёта.

Порыкивая, я собрала крылья воедино, почесала лапой пузико и в недовольстве уставилась на Рэна, который вдруг взял и принял человеческое обличье. Он был полностью обнажён и абсолютно не стеснялся своей наготы.

Не успела я повозмущаться и поплеваться огнём, по причине того, что я чуть не разбилась, как дракон вдруг спросил:

— Хочешь посмотреть на себя? Я магией создам отражающую поверхность по типу зеркала.

Хочу ли я увидеть, какая у меня драконица?!

«Конечно, хочу!» — воскликнула я с энтузиазмом и от радости, что вот-вот увижу себя, вывалила как собака язык и завиляла хвостом.

Умом понимала, что выгляжу по-дурацки, но ничего не могла с собой поделать. Чёртовы звериные инстинкты.

Рэн, тем временем, из огня действительно создал огромную зеркальную поверхность, в которой отразилась…  драконица.

Это была я.                

Я была так необычна, но при этом невероятно красива. Серебряная. Даже скорее металлическая.

Размерами я была довольно крупной. Эту массивность усиливала длинная шея, и голова с необычным гребнем и рогами в виде короны.

Повернулась боком. Потом задом, изогнула назад шею и внимательно рассмотрела себя со всех сторон.

Затем расправила крылья, восхищённо любуясь их мощью и красотой.

Сам мой силуэт был довольно атлетичным и изящным. Крылья круто изогнуты. А вот у Рэна по-другому коылья были построены. А ещё, на моих крылышках имелось два изогнутых и грозных когтя. Вах!

Теперь чешуя.                    

Чешуя потрясающе сверкала в лучах солнца. В складках она имела цвет голобовато-серебристый. На брюхе почти белая, а по всему же телу окрас был блестящим серебряным, и со стороны казалось, будто я рождена из чистого драгоценного металла.

— Женевьева, ты прекрасна и уникальна. Я не знаю никого больше, у кого была бы такая же великолепная серебряная чешуя.

«Серебряных драконов что ли совсем-совсем нету?» — задумчиво спросила у него, продолжая заниматься самолюбованием и самоизучением.

— Есть легенды и предположения, что когда-то драконов было гораздо больше и самих видов насчитывалось больше ста. Серебряные, золотые, огненные и чёрные всегда были самыми сильными и главенствующими кланами.

«Хм… Значит, я могу сформировать свой собственный клан», — подала мне идею сама драконица и довольно захихикала, увидев вытянувшуюся физиономию Рэна.

«В случае нестандартных обстоятельств», — добавила я.

— Этих обстоятельств не случится, — немного резче необходимого обронил дракон и, вздохнув, уже мягче сказал: — К тебе будет приковано слишком много внимания, Женевьева.

На это его переживание я никак не отреагировала. Лишь начала рассматривать свою мордашку.

Нет, ну просто чудо, как хороша!

Драконица внутри меня от моей же похвалы довольно заурчала.

Я вся была серебряной, а вот цвет моих глаз остался прежним – золотисто-карим. Только зрачок теперь был вытянутым. А ещё у меня были длинные загнутые кверху реснички.

Потом переключила внимание на свой рот, точнее, пасть. Раскрыла широко рот и изумилась.

Вот это зубки!  

Да тут любая акула сдохнет от зависти!

Два ряда острейших зубов, длинные клыки и просто идеальной белизны зубы меня несказанно обрадовали. Длинный и гибкий раздвоенный язычок пробежался по зубкам.

Затем подняла правую лапу и внимательно изучила свои коготки.

Хоррррошие и тоже серебряные. Прямо идеальный маникюро-педикюр. Пошевелила когтистыми пальчиками, любуясь бликами солнца в отражении серебра и тут же с улыбкой вспомнила земную милую фразу: « А у мня лапки».

Рэн, глядя на мои выкрутасы с собой, весело рассмеялся.

— Ты невероятная. Налюбоваться тобой не могу, и я счастлив, что именно ты моя пара, Женевьева.

«Угу… А раньше ты был похож на вечно недовольную ледышку и проклинал весь мир, что у тебя появилась истинная пара», — не удержалась от язвительного комментария моя драконица.

Рэн перестал улыбаться и серьёзно сказал:

— Я признаю, что был глупцом… Если можешь простить – прости меня… Я… Я люблю тебя, моя Женевьева.

«Что ты знаешь о любви?» — провокационно поинтересовалась драконица.

Его глаза сверкнули.          

— Женевьева, любовь – это та же сила. Сила брать и отдавать. Рисковать, но и уступать. Проявлять милосердие и заботу. Именно этими качествами проявляется сущность истинных пар. Но я не понимаю, почему другие драконы, встретив свою истинную, продолжают с ней обращаться как с существом, принёсшим несчастье. А ведь ты – счастье. Ты – мой свет и моя сила.

Рэн склонил голову, обвёл пальцем серебряный рисунок на груди и произнёс:

— Ты ворвалась в мою жизнь, Женевьева. Ты изменила меня. Не только своей силой… но и тем, кто ты есть. 

Он поднял голову, и не осталось на его лице никакой защитной маски. Лишь голая нужда, от которой перехватывало дыхание.

— Ты видела меня слабым, испуганным и злым. Это правда, сначала я ненавидел тебя и проклинал небо за эту подлость в виде тебя. Но… Это всё ты, Женевьева – строптивая, но мудрая, смешная, заботливая, постоянно ищущая приключения на свою аппетитную попку… И ты – моя. Позволь показать тебе только самое лучшее во мне. Позволь доказать свои чувства и свою любовь к тебе.

Я воззрилась на него, не в состоянии быстро осмыслить это прекрасное признание в любви, но в то же время, его слова омыли меня нежной нерешительной лаской. И я, и моя драконица сосредоточились на сладком окончании фразы Рэны.

Хотела ответить нежностью, но не представляла, что сказать: я никогда никому не открывала своих чувств. Но, похоже, моего глупого выражения на мордочке, улыбки в виде раскрытой пасти и виляния хвостом Рэну было достаточно.

Он прикоснулся рукой к моей мордашке и, глядя в глаза, одарил теплом собственной улыбки.

— Теперь хочешь увидеть свою другую ипостась? — спросил он едва слышно.

«Да. Очень хочу».                    

— Тогда представь себя в прежнем образе и доверься природной силе оборота, — сказал он. — Это просто, Женевьева. И не бойся.