— Мы атакуем, — решил он. — Пусть твои люди спешатся и рассыплются по обе стороны дороги. Будьте осторожны и не палите куда попало. С той стороны деревни находятся наши всадники.

Ганс перевел взгляд на Тимокина.

— Как ты собираешься вести этот бой?

— Я не знаю планировки этой деревни, сэр, но можно предположить, что она устроена так же, как и остальные римские поселения. Наверное, там есть стена с воротами. Внутри все разбито на ровные квадраты. Мы сломаем ворота, я поеду прямо вперед, две машины повернут направо, а остальные — налево. Если повезет, мы посеем среди бантагов панику и они побегут.

— А если у них есть ракеты или артиллерия?

Тимокин пожал плечами.

— Сориентируемся по ходу дела, — ответил он.

Ганс одобрительно хлопнул по плечу решительного юношу и вновь повернулся к Кетсване:

— Ты все понял?

— Так точно, сэр. Вы останетесь с машинами?

— Посмотрим, как это выглядит изнутри, — улыбнулся Ганс. — Ладно, убери своих парней с дороги. Мы начнем атаку через две минуты.

Тимокин захлопнул крышку люка и наглухо задраил ее.

— Сэр, я вынужден попросить вас не путаться у нас под ногами, — обратился он к Гансу. — Если ранят одного из моих людей, займите его место. Если подобьют нашу машину, выбраться можно только двумя способами — через этот люк или через башню. Понятно?

— Табачку не хочешь? — вместо ответа спросил у него старый сержант, протягивая юноше плитку.

— Меня от него тошнит, сэр, — скривил лицо Тимокин, и Ганс разразился смехом. — Сядьте позади водителя. Там у вас будет возможность хоть что-то увидеть.

Ганс обошел вокруг парового котла и проследовал за Тимокиным в переднюю часть кабины. Прямо перед ним находилось кресло водителя, а слева примостились канонир и его помощник. Первый снаряд уже был вогнан в казенник, и, как только машина тронулась с места, младший наводчик отодвинул ставень орудийного порта. Затем оба артиллериста налегли на рычаг, и дуло орудия высунулось наружу. Пригнувшись, Ганс бросил взгляд сквозь узкую щель не более квадратного фута, расположенную перед водителем. Дорога начала спускаться к деревне. В рассеянном свете были видны росшие вдоль обочин ели, придавленные выпавшим снегом. Все вокруг дышало спокойствием и миром, и в голове Ганса вдруг промелькнули картины из далекого детства, когда он вместе с отцом ходил зимой в лес за валежником для домашнего очага.

Дорога повернула влево и стала шире. Ганс увидел торчащие из снега придорожные столбы и вновь поразился основательности римских строителей, которые даже в этом удаленном уголке своей страны позаботились о том, чтобы оградить булыжниками край горной тропы. Его взгляд упал на ряд невысоких каменных зданий, построенных вдоль дороги. Это были украшенные искусной резьбой мавзолеи, миниатюрные святилища, воздвигнутые в честь умерших предков.

Ели стали попадаться все реже, и вдруг справа от себя Ганс увидел широкое поле, на котором раскинулись знаменитые римские виноградники. Присыпанные снегом кусты выглядели, как сгорбившиеся великаны. Посреди дороги застыл одинокий бантаг, ошарашенно глядевший на приближающееся к нему железное чудище.

Опомнившись, солдат орды развернулся и бросился бежать.

— Полный вперед, — скомандовал Тимокин, уже успевший занять свое место в орудийной башне.

Водитель броневика нагнулся и потянул за рычаг переключения скоростей. Машина вздрогнула, и Ганс услышал, что ведущий вал за его спиной завертелся быстрее. Набирая скорость, броневик заскользил вниз по склону. Его тяжелые шипастые колеса глубоко увязали в снегу, а водитель отчаянно вцепился в баранку, не давая машине перевернуться.

Они наехали на какую-то кочку, и потерявший равновесие Ганс влетел головой в переборку.

В передний скат машины ударила первая бантагская пуля, а секунду спустя за ней последовали еще две. Водитель опустил перед собой заслонку, и смотровое отверстие уменьшилось до узкой щели высотой в два дюйма и шириной в девять.

Ганс успел заметить промелькнувшие впереди ворота, и в это мгновение рявкнуло орудие броневика. Младший наводчик распахнул крышку казенника, из которого выпала трехдюймовая латунная гильза. В кабине тут же завоняло дымным порохом, керосином и машинным маслом.

Младший наводчик схватил с прикрепленного к стенке стеллажа следующий снаряд и заложил его в казенник, после чего наглухо захлопнул крышку. Канониры вновь подкатили пушку к орудийному порту. Следующий выстрел тоже пришелся точно в цель.

Прильнув к отверстию орудийного порта, Ганс следил за тем, как броневик Тимокина вплотную подкатился к полуразрушенным воротам в деревню и выпустил по ним еще один снаряд. Старший наводчик крикнул своему помощнику, чтобы тот заряжал пушку картечью. Машина проломила ворота, и Ганс опять потерял равновесие, больно ударившись о переднюю стенку броневика. Споткнувшийся о него младший наводчик крикнул Гансу, чтобы тот не путался у него под ногами. Старший сержант выругался и отполз в сторону, чувствуя себя обузой.

Наконец ему удалось встать на колени. Они были в деревне. Из домов по обе стороны улицы выбегали всполошенные бантаги. Над его головой раздалось стаккато Тимокинского пулемета.

Подняв глаза на заполненную паром и пороховым дымом орудийную башню, Ганс увидел ревущего от восторга молодого полковника, который буквально слился в единое целое со своим «гатлингом». Старший сержант вновь припал к отверстию орудийного порта. Увязая в глубоком снегу, бантаги отчаянно пытались убраться с пути железной машины. Орудие броневика рявкнуло еще раз, и над деревенской улицей засвистела картечь. Десятки бантагов разорвало в клочья.

Расхохотавшись, водитель поехал дальше по улице. Броневик начало подбрасывать, словно на ухабах, и Ганс сообразил, что под колеса их машины попали несколько бантагских тел.

По бортам броневика защелкали вражеские пули, кабина наполнилась жужжанием крошечных осколков брони, отколовшихся от стенок машины. Ганс выругался, надел на голову снятый незадолго до того шлем, закрыл глаза очками и опустил на лицо кольчужную сетку.

Старший наводчик начал что-то ему говорить, но вдруг резко осел на пол кабины. Разрывная пуля, влетевшая в открытый орудийный порт, снесла канониру половину черепа.

Младший наводчик оцепенело уставился на труп своего товарища.

Нагнувшись, Ганс оттащил мертвое тело артиллериста от орудия.

— Заряжай картечью! — крикнул он, пнув в сторону отстрелянную гильзу. Младший наводчик опомнился и быстро заложил в казенник новый снаряд. Вдвоем с Гансом они налегли на рычаг и подкатили пушку к порту. Дуло орудия чуть-чуть высунулось наружу. Ганс склонился над стволом и навел его на цель. В мишенях недостатка не было, и сержант отскочил в сторону.

— Поберегись!

Он дернул за спусковой шнур. Орудие откатилось назад, натянув амортизационные канаты. Младший наводчик уже распахнул крышку казенника и потянулся к стеллажу за новым снарядом.