Мужчина положил свою большую ладонь на ее руку:

– Я просто хочу спросить тебя: как дела у твоего мужа?

– Вот как? О чем ты?

– Похищение в Сомали… это же было опасно.

Он на самом деле имел прекрасную память на лица и детали, это ей приходилось признать.

Анника засунула блокнот в сумку.

– Я действительно надеюсь, что блогер скоро образумится, – сказал Бьёрн Вестгорд.

– Он связывался с тобой? – поинтересовалась Анника.

– Много раз. Не самый приятный человек, если ты спросишь меня.

– Ты встречался с ним. Знаешь, кто он?

Мужчина покачал головой:

– Мы разговаривали по телефону, он представился как Ларс. Я сказал ему то же самое, что говорю и тебе сейчас: Виола Сёдерланд планировала не умереть, а жить.

Он поднялся и стряхнул крошки с брюк.

– Было приятно встретиться. Привет мужу.

Машина фирмы «Быстрые шайбы» резко тронулась с места.

– Почему она расхаживала в мусульманском наряде? – спросил Вальтер, провожая автомобиль взглядом.

– Мусульманские женщины просто невидимки в Швеции, – ответила Анника. – Взгляды скользят по ним, но не останавливаются. Шюман упоминал об этом в своем документальном фильме. – Анника поднялась. – Сейчас мы едем в Шерхольмен искать торговца машинами…

Нина осторожно двигалась среди предметов мебели, боялась прикоснуться к чему-нибудь, хотя это и не имело смысла, ведь эксперты уже закончили свою работу.

Гостиная семейства Лерберг была красиво и со вкусом обставлена. Ничего лишнего, диван и два кресла. Нине показалось, что она узнала дизайн, от IKEA. Из изделий для более респектабельных домов с немного округлыми формами, мягкими подушками, обивкой шоколадного цвета.

Она стояла в одних носках на деревянном полу, чувствовала, как холод забирается между пальцами и ползет вверх.

Ей никогда не приходилось жить в семье, имевшей дом, и она не представляла, как это, собственно, должно выглядеть. Сама росла в различных коллективах, где взрослые люди (мужчины), говорившие на разных языках, приходили и уходили, а когда стала старше, мама заболела (помешалась) и они перебрались в Сермланд, было уже слишком поздно. Так у них и не получилось никогда дома, только холодное складское помещение. Боже, как она мерзла в Швеции в первые годы, здесь стояла такая холодина почти десять месяцев в году, тогда как на Тенерифе (дома на Тенерифе?) всегда было тепло и красиво, дождь иногда, но теплые ветры. Она жила под фиговыми деревьями и среди зарослей мяты, в царстве апельсиновых цветов. Шершавый песок между пальцами, запах моря.

Она огляделась в тесной гостиной. Круглый старый придиванный столик из тика, вероятно, 50-х годов. Полученный по наследству или купленный на блошином рынке. Никаких комнатных растений. Сравнительно небольшой плазменный телевизор на низкой полке у стены, двадцать восемь дюймов, пожалуй, DVD с маленькими колонками рядом. Несколько детских фильмов, какие-то мультики и Астрид Линдгрен. Картины на стенах с традиционными мотивами, довольно бездарно написанные маслом и акварелью, корабли и пейзажи.

Почему исчезла Нора?

Она создавала этот дом и вдруг оставила его. Где-то наверняка лежала отгадка, фрагмент объяснения.

Камин с березовыми поленьями, ни крупинки пепла. Книжная полка с бестселлерами и несколькими безделушками, синяя птица, выполнявшая функцию термометра косуля золотистого цвета. У окна стояло старое кресло-качалка, а рядом в корзинке лежало вязанье. Пианино у другой стены.

Нина подошла к нему, осторожно села на стоявший перед ним табурет.

Впервые она попробовала побренчать на настоящем пианино у своей подруги из Сермланда. Виктор, один из парней ее матери, обычно играл на гитаре, но никакого другого инструмента она никогда раньше не видела, пока не шагнула в гостиную Юлии. Она помнила, как благоговейно нажимала на клавиши, какие нежные и красивые звуки при этом получались. Юлия знала много музыкальных пьес, насколько она помнила, «Артиста эстрады» Скотта Джоплина из фильма «Афера» и «Лунную сонату» Бетховена, но сама Нина так никогда и не выучила никаких мелодий, кроме одной детской песенки. Она вдавила несколько клавиш в самом конце справа на клавиатуре, и тишину прорезали светлые тона, потом другие ниже слева, где располагались более мрачные, но сейчас не услышала ничего. Она немного сильнее нажала на басовые клавиши, но снова никаких звуков, только чисто механические, связанные с их движением вниз.

Нина оставила инструмент в покое, выпрямила спину. Прислушалась в попытке обнаружить хоть какой-то шорох в сейчас снова воцарившей тишине. Ничего. Она закрыла глаза. Где-то ведь могли существовать признаки пусть даже очень слабого, но движения, сквозняк от неплотно заделанного окна, вызванный им шелест занавесок, но комната, казалось, прекратила дышать.

Была ли жизнь в этом доме?

Она не знала, насколько нормально подобное, но что-то беспокоило ее. Она открыла глаза, сделала глубокий вдох. Воздух был чуть сырой и немного прохладный. Трупный запах от собаки еще не выветрился полностью.

Нина подошла к окну.

Светлые занавески с абстрактным цветочным узором, что, пожалуй, могло навести на мысль о продукции фирмы «Свенскт Тенн», хотя и в данном случае речь шла об IKEA, ярлычок сохранился. Она потянула их в сторону плавным движением. Они двигались легко, нигде не застревали. А значит, выполняли свою функцию помимо эстетической ценности, их можно было задернуть, при необходимости защититься от внешнего мира.

Серый дневной свет проникал внутрь сквозь чистые стекла, их, скорее всего, мыли менее недели назад. Она видела, как электричка проехала мимо, покачиваясь на рельсах, по другую сторону Силвервеген. Пусть дождь прекратился, влага поблескивала на ее стоявшей ниже по улице машине.

Нина повернулась спиной к окну, вышла в прихожую. Она была тесной и достаточно темной. Здесь лежал ковер с персидским узором, когда она посетила это место в первый раз, его сейчас забрали на экспертизу, светлый прямоугольник на деревянном полу показывал, где он когда-то находился.

Полку, на которой раньше висела верхняя одежда, тоже увезли.

Она посмотрела в направлении лестницы, попыталась представить себе, как Ингемар Лерберг висел там, привязанный к точеным перилам. Он наверняка кричал. И даже если ему заклеили скотчем рот, скорее всего, создавал сильный шум. Она подошла к маленькому окну в прихожей, квад ратному и высоко расположенному, окинула взглядом крыльцо и кусок земельного участка перед ним. Дом стоял без света и погруженный в тишину ночью с четверга на пятницу. Никто не видел, чтобы кто-то посетил виллу или покинул ее вечером, ночью или утром. Никакой неизвестный автомобиль не стоял припаркованный по соседству.

Кухня, светлая и чистая. Идеально намытые сосновые полы, тряпичные половики машинной выработки, столешница из лакированного бука. Нина провела рукой по ее гладкой поверхности. Тостер. Холодильник и морозильная камера из нержавеющей стали, и то и другое от IKEA. Она наклонилась к мойке и закрыла глаза. Ощущение тишины и пустоты усилилось.