бы их протереть. Она помнит, что ужасно хотела кофе, чего-нибудь сладкого и холодного, крепче, чем можно приготовить дома. Она помнит, что хотела выйти из дома со свободными руками.

Если бы она пришла домой на час раньше. На сорок пять минут раньше. Если бы сама поговорила с соседями. Она бы предложила им деньги. Она бы умолила их. Но Сюзанна никогда бы не ушла. Гаст никогда бы не ушел. Никто из бабушек-дедушек не ушел бы. Никакой бебиситтер не ушел бы. Только она ушла. Только она. Если бы Гарриет не была в ходунках, она подошла бы к двери подвала, открыла ее, спустилась бы по лестнице. Или могла бы открыть входную дверь и выползти на улицу.

«Гарриет с вами подвергается опасности», — сказала судья.

* * *

Затем день за днем инструкторы добавляют отвлекающие факторы: сирены, бытовые приборы, танцевальную музыку. От шума у Фриды болит голова, от головной боли начинаются головокружения, головокружения делают ее забывчивой.

Ей не уснуть из-за шума в ушах. Тот прогресс, которого она достигла, сходит на нет. Эммануэль нравится прятаться за мебелью. Она забиралась в кухонные шкафы. Фрида во время занятий открывает дверь, потом вспоминает, что нужно вернуться. В другой раз она выходит на крыльцо, еще не поняв, чего нет с ней.

Во время тренировок куклы реагируют на суету, пытаются повредить что-нибудь. Они раздирают диванные подушки, запрыгивают на журнальные столики, колотят пультами управления по всем поверхностям. После того как у куклы Бет из ушей начинает течь синяя жидкость, куклам раздают наушники. Но они все равно плачут.

* * *

Миз Найт предупреждала их: дни рождения — мучительное время. Одиннадцатого марта Гарриет исполняется два года. Фрида на рассвете просыпается вместе с Роксаной. Роксана и придумала устроить празднование рано утром. Мать Роксаны будила ее в день рождения ни свет ни заря, а до этого, пока дочка спала, украшала дом. Роксана на следующий год то же самое сделает для Айзека.

Фрида открывает заброшенный дневник покаяния на последней заполненной странице — корявом карандашном изображении Гарриет. Она нарисовала Гарриет такой, какой та была прежде: ангельские щечки, шапка темных волос. Она кладет дневник на стол. Вместе и шепотом они поют рисунку: «С днем рождения».

Роксана обнимает ее и говорит:

— Еще восемь месяцев.

— Господи боже.

Фрида кладет голову на плечо Роксаны. Та обращается к рисунку:

— Гарриет, твоя мамочка скучает без тебя. Она хорошая женщина. Иногда она бывает занудной, но в общем она молодец. Мы заботимся друг о друге. — Она вытягивает руки к Фриде, делает вид, что защищает кусочек торта со свечкой от дуновения. — Загадай желание.

Фрида делает вид, что задувает свечку.

— Спасибо, что подняла настроение

Она рассказывает Роксане о том, как родилась Гарриет, о том, как доктора, достав ее, говорили: «Какой красивый ребенок», — как она заплакала, услышав первый крик дочери.

Фрида пытается вспомнить, как Гарриет выглядела по телефону. Можно было бы еще несколько раз поздравить Гарриет с днем рождения. Можно было бы высказать какую-нибудь мудрую мысль. Нужно было бы сказать Гарриет, что они поговорят еще раз в апреле. Ей нужно знать, простила ли ее дочка за то, что она не перезвонила, объяснил ли Гаст, почему она не смогла.

У нее весь день болит тело. Появляется стреляющая боль в левом бедре. Она с трудом поднимает Эммануэль, бежит с нею через дверь. «Самая быстрая мать — лучшая мать», — говорят инструкторы.

Когда приходит время ложиться спать, она забирается под одеяло и обкусывает заусенцы. У нее есть кукла, похожая на Гарриет, но у Гарриет тоже должна быть кукла, похожая на Фриду. У Гарриет должна быть кукла-мама, Гарриет должна спать с ней и посвящать ее в свои секреты, Гарриет будет повсюду носить куклу с собой.

12

Матери влюбляются. Это неизбежно, как смена сезонов. Апрель, небо невероятно голубое. В обеденном зале слышится хихиканье. Новые пары сидят вплотную, касаются друг друга плечами, локтями, волосами, кончиками пальцев, краснеют от удовольствия.

Влюбленные матери живут ожиданием уик-эндов. Они бродят рядом с оградой или приносят свои покаянные дневники в каменный двор и пишут, лежа на животах рядом друг с другом. Они говорят на больные темы, говорят о своих любимых занятиях. О родителях. О прошлых связях. О деньгах. Об отношении к моногамии. О том, хотят ли они еще детей. О том, смогут ли они найти работу или жилье, когда выйдут отсюда.

Предполагается, что они культивируют чистоту мыслей и духа, и если их застанут за гомосексуальными контактами, то исключат из школы. Но зачинающиеся увлечения легко скрыть. Им нужно-то всего ничего. Погладить друг друга по щеке. Задержать взгляд. Для большинства достаточно находиться поблизости. Возникают увлечения между соседками по комнате и одноклассницами, матерями, познакомившимися в разговорном кружке или в уборочной команде, во время ожидания разговора по телефону в воскресенье или рыданий в туалете после.

Реальных пар наберется не больше десятка, но их число увеличивается благодаря слухам и интригам. Некоторые влюбленности не находят взаимности. Некоторые гибнут из-за сплетен. Есть случаи ревности и любовных треугольников. Роксана говорит, что матери в душевой действуют руками и ртами. Фрида спрашивает, как это возможно.

— Женщины все делают быстро, — говорит Роксана. — Есть безопасные места. Ну, ты понимаешь, слепые зоны. Кто-то вчера вечером, когда я чистила зубы, ущипнул меня за бедро. Это было типа забавно.

— И?

— И я задумалась. Но не стала. Не с ней.

Роксана знаком подзывает Фриду к окну. Они разговаривают, глядя на прожектора, почти не двигая губами. Она спрашивает, что Фрида думает о Мерил.

— Мерил хорошенькая, — говорит Роксана.

— Она совсем девчонка.

— Ей девятнадцать. То есть скоро будет. Всего на три года меньше, чем мне.

— В девятнадцать еще девчонка. Ты куда более зрелая. Ты окончила колледж. Ты уехала из Пенсильвании. Она и на самолете-то летала раза два. Она любит мальчиков.

— У тебя такой одномерный взгляд. Все мои ровесницы флюидные. Замолви за меня словечко, ладно?

Фрида отвечает уклончиво. Ей хочется сказать Роксане, что Мерил уже обаяла зеленоглазого охранника, а если бы пожелала выбрать женщину, то выбрала бы Бет. Может, они уже целуются по секрету. Мерил называет Бет деткой. Бет обращается к ней «дорогая». Они говорили о том, чтобы сделать одинаковые татуировки. Они словно невзначай прикасаются друг к другу — Фрида прежде никогда такого не видела. Она завидует женщинам, которые умеют так прикасаться.

Потом они еще не раз говорили с Роксаной. Их объединяло то, что они были единственными детьми в семье. Они говорили