измазанные кремом мордочки. Бумажные гирлянды. Воздушные шарики, теперь золотые. Новая девица Уилла. Азиатка. Может, японка. На ней шикарное черное платье. Сюзанна со своими косичками. Гарриет улыбается Сюзанне. Изображение смазывается, когда Гаст передает кому-то телефон. Гаст и Сюзанна стоят за Гарриет. Целуются.

Несколько раз, когда Фрида поднимает глаза, предполагая увидеть одноклассниц, бегущих под дождем, она обнаруживает, что и они не могут подняться с водительских сидений.

* * *

Только у дочери Фриды был день рождения с гостями, но ее одноклассницы видели, как их дочери чистят зубы, завтракают, играют на площадке, играют с друзьями и приемными родителями. Дочка Линды, услышав слово «мама», заплакала. Дочка Линды убежала от камеры. Оушн не пожелала говорить.

Они хотят знать, как школа получила эти записи, что сказала опекунам детей, знали ли они, как будет использоваться видео. Фрида говорит, что Гаст, если бы знал, никогда не стал бы в этом участвовать.

— Он бы так со мной не поступил. Они, вероятно, сказали ему, что это будет подарок.

На видео Роксаны Айзек стоит один. Айзек ест морковку и стручковую фасоль, приготовленные на пару. У него прорезались первые зубы. Его приемная мать сняла, как он ползает вокруг мебели в гостиной. Вскоре он сделает первые шаги. Вскоре он перестанет быть младенцем.

Приемная мать Айзека — белая женщина, профессор в университете Дрекселя, ей за пятьдесят.

— Он у нее в садике полный день, — говорит Роксана. — Зачем она вообще его брала, если он целых сорок гребаных часов в неделю проводит с другими людьми? Я бы не отдала его в садик. Я бы сама его воспитывала. Я даже не знаю, что за садик она выбрала. Может быть, он там единственный чернокожий?

Роксана говорит, что умрет, если мальчика оставят у этой женщины.

— Ну, ты же это не всерьез. Не получит она его.

Фрида предостерегает ее, просит замолчать. Матерей, высказывающих негативные соображения, помещают в список наблюдаемых, им предписывают дополнительные сеансы у психолога. Любые намеки на мысли о суициде попадают в досье.

Но вскоре после дня, когда им показывали домашнее видео, список наблюдаемых множится. Влюбленные матери становятся неосторожными. Одну пару застукали за объятиями в кладовке. Другую обнаружили в тот момент, когда они держались за руки. Несколькими неделями ранее неудавшаяся попытка побега Маргарет и Алисии нарушила безмятежность других романов. Пары сплотились еще теснее или разошлись. Ходят слухи, что школа готовит вечерний семинар по одиночеству. Как с ним справляться. Как избежать этого ощущения. Почему одиночество нигде — ни здесь, ни в каком-либо другом месте — не должно присутствовать в жизни матери.

* * *

Тренировочные занятия внутри склада включают элемент преодоления препятствий: Фрида и ее одноклассницы переносят кукол из дома в машину. Они должны говорить на бегу, бежать и согревать любовью.

Психолог Фриды говорит, что Фрида потеряла всякий интерес, что ее устраивает ее третье место. Единственная причина, почему она теперь не на четвертом, — начавшиеся у Мерил панические атаки.

— Я не оставлю Гарриет умирать в машине под лучами солнца, — говорит Фрида. — Я этого никогда не сделаю. — И почему школа позволяет себе пытать их, показывая видео их детей?

— Не нужно злоупотреблять словом «пытать», — говорит психолог. — Мы помещаем вас в условия жесткого прессинга, чтобы проверить, какие вы матери. Большинство людей могут быть хорошими родителями только в условиях полного покоя. Но мы должны знать, как вы справляетесь в сложной ситуации. Каждый день — это курс препятствий для родителя.

* * *

День экзамена по третьему разделу выпадает на первый понедельник мая. Фрида, Мерил, Бет и Линда ждут на парковке перед зданием склада. Они расстегивают пуговицы на форме настолько, насколько это позволяют приличия, закатывают брючины комбинезонов. Они садятся на землю, поворачивают лица к солнцу.

— Я с младенчества не была такой бледной, — говорит Линда.

Она принимается рассказывать о том, как она, бывало, загорала на заднем крыльце у родителей, но замолкает, увидев ноги Бет. Ее шрамы. Линда свистит. Спрашивает, когда это началось. Сама она боится ножей.

Бет говорит, что не пользовалась ножами, она использовала бритвы. Теперь она рассуждает о своих порезах как об эгоистическом акте.

— Если бы я знала, какую боль причиняю родителям, — начинает Бет.

Мерил щиплет ее за руку.

— С нами тебе не обязательно притворяться.

— Я каюсь, — шипит Бет.

Бет обращает внимание на почти безволосые ноги Фриды и охает. После того как Фрида перестала брить ноги, волосы там у нее стали редкими, хотя она все еще просит о привилегии бритвы и щипчиков, чтобы расправляться с зарослями под мышками и над верхней губой. Она не стриглась с ноября. Волосы отросли чуть не до поясницы.

Матери по очереди проводят ладонями по икрам Фриды, кляня несправедливые преимущества азиаток. У Бет и Линды на ногах густые жесткие волосы. Только у Мерил бритые ноги. Линда хочет знать, для кого Мерил это делает — для мужчины или женщины, для охранника или другой матери.

— Не твое дело, — огрызается Мерил.

За парковкой — лес. Жилой комплекс. А еще дальше молл. Гипермаркеты. Шоссе — крупная магистраль для грузовиков. Проезжает несколько машин «Федерал экспресс». Еще несколько «Фреш директ», Ю-пи-эс. Жизнь, в которой Фрида зарабатывала деньги, покупала товары по интернету, кажется далекой, как детство.

Она девять недель не говорила с Гарриет, не знает, как ведет себя Гарриет с социальным работником и детским психологом. Фриду пугает мысль о беседе психолога с Эммануэль. Есть дни, когда кукла отвечает не на все вопросы. Гарриет тоже была такая. Сначала «нет», потом «ну», потом уже «да». Прежде чем Гарриет сказала «мама», она начала произносить пятнадцать других слов.

На склад вызывают Линду. Она обнимает всех по очереди, прежде чем войти внутрь, она, кажется, сильно нервничает. Они желают ей удачи.

— Беги так, будто за тобой убийца гонится, — наставляет Мерил.

Мерил и Бет проводят время, заплетая друг другу косички.

— Фрида, посиди с нами, — просит Бет.

Фрида садится перед Бет. Мерил умоляла ее стать добрее, перестать говорить, что Бет оказывает на всех дурное влияние.

— Мне позволено иметь здесь двух друзей, — сказала ей девушка.

Бет начинает плести ей косу, и на Фриду сразу нисходит покой. Столько времени ни один взрослый, ни один человек не прикасался к ее волосам. В ту ночь у Уилла он играл кончиками ее волос, сравнивал их с кисточкой художника. Гаст гладил ей голову, когда ее мучила бессонница. Она представляет его руки в густой рыжей гриве Сюзанны, спрашивает себя — может быть, он всегда любил рыжих, может быть, она, мать его ребенка, была аномалией, отклонением, тогда