– Ну да, – неуверенно подтвердила она. – Во всяком случае, надеюсь, что этого времени хватит, чтобы… чтобы…

– Не важно, – перебил Алик. – Я буду ждать, если тебе нужно это услышать. Буду ждать полгода. То есть… до десятого декабря.

– Ты так точно определил срок – до десятого декабря и ни днем позже, – улыбнулась Вика. – А если форс-мажор? Билетов не будет именно на этот день или у меня зуб заболит?

– Я ничего не хотел определять. Как будет, так и будет. Но ты, как всегда, хочешь получить обещание, уверение, заверение и так далее. Тебе нужно, чтобы я подтвердил, что буду ждать. Но тогда и я поставлю тебе условие – полгода. Если ты поймешь, что сделала свой выбор и едешь ко мне, а не к папе-маме и подругам в гости, то постарайся приехать до десятого декабря. Как подарок на день рождения. Поверь, я это оценю. Ты ни о чем не пожалеешь. Я постараюсь сделать тебя счастливой. А до этого времени думай! Полгода достаточный срок. Говорят, что чувства проверяются в разлуке. Мы с тобой никогда еще не расставались надолго, так что даже хорошо, что ты уезжаешь.

– Ты тоже будешь проверять свои чувства? – грустно спросила Вика. Условие, поставленное Аликом, ей уже не нравилось.

– А как же! – улыбнулся он. – Вдруг это просто наваждение? Ты исчезнешь, и злые чары развеются. И я опять свободен и беспечен.

– Ну да… По бабам начнешь таскаться, заведешь очередную мымру? – вздохнув, предположила Вика.

– Ну, уж это и к гадалке не ходи! – весело подтвердил Алик. Но, увидев ее печальное лицо, обнял и притянул к себе. – Дурочка ты моя! Скорее всего, я пойму, что никто мне, кроме тебя, не нужен, и запью горькую. Так и пропаду ни за грош, молодой-красивый…

Вика погладила его по щеке.

– Не пропадай! Как я без тебя? А звонить мне будешь? – Она знала, что Алик никогда не звонил, если в ее жизни появляется Стас.

– Нет, радость моя. Звонить не буду, ты знаешь. Когда тебе будет удобно, позвони сама, я буду рад тебя услышать. Только не делай этого часто, а то привыкну и начну ждать. Ты будешь в суете забывать обо мне, а я буду смотреть на телефон и грустить.

– Все ты врешь! Не будешь ты грустить. С глаз долой – из сердца вон. Небось, ждешь не дождешься, когда я уеду, чтобы обрести свободу?

– Нет, Викусь, буду грустить. Хотел бы обрести свободу, ох, как бы хотел! Но чувствую, что не так это просто. Не целуй меня, колдунья. Нет, правда, Вик, прекрати. Ей-богу, плохо кончится, а нам с тобой сейчас не до этого. Ну, пожалей меня, я же живой человек! – Алик осторожно отвел ее руки и поцеловал сначала одну, потом другую. – Все, девочка моя, прощаемся, а то до утра так и будем стоять. Последний раз поцелую и все.

Он с нежностью целовал ее губы, поцелуй этот длился и длился. Вике хотелось обнять и прижаться к нему, но Алик крепко держал ее руки, сохраняя расстояние. Наконец он оторвался от Вики.

– Ну, все, хорошенького понемножку! До завтра, родная. На всякий случай позвони мне в девять, а то вдруг не услышу будильник.

Они вышли в прихожую. Алик легко притянул к себе Вику, поцеловал в лоб и ушел.

С раннего утра звонил телефон. Сначала Стас, потом папа желал им счастливого пути, звонили Анна Степановна и тетя Ната – обе плакали, и Вика успокаивала их. Звонили Женька и Вероника. Даже Никита взял трубку и весело пожелал Вике счастливого пути. «Доволен, – подумала она. – Вот уж у кого сегодня праздник!» Суетилась Люба, пакуя в ручную кладь пирожки и бутерброды. Вика делала трагическое лицо: «Люба! Не надо. Нас будут кормить много раз!» Но Люба только отмахивалась. «Знаем, как там кормят, в самолетах! Дрянью всякой. Отравят еще детей!» Но когда она попыталась засунуть термос с какао, Вика застонала. Тут даже Алик вступился, сказав, что какао – это уже перебор. Он спокойно руководил сборами, выносил вместе с Томкиным водителем чемоданы и грузил в машины. Посмотрев на часы, скомандовал присесть. Молча посидели и вышли из квартиры.

Нина Сергеевна с девочками поехали с Аликом, а Вика села в Томкину машину. Рассказала о вчерашнем разговоре, Томка вздохнула.

– Ну что делать, Викусь? Может, он прав, и твой отъезд все расставит по местам? А если ты не захочешь возвращаться через полгода? Если прекрасно приживешься в Нью-Йорке? Зачем тогда мучить Алика, пусть уже живет своей жизнью. Ну что молчишь, Велехова? Грустно, конечно… семь лет жизни. Столько я ни с одним мужиком не жила! Брось, подруга, ты ведь любишь Стаса, и он такой симпатяга! Заживете наконец своей семьей. Ирка побесится и привыкнет, ты с ней построже! Не переживай, все когда-то кончается.

– Ты думаешь, у нас с Аликом все закончилось?

Томка неопределенно пожала плечами.

– Знаешь, Томка, он меня вчера целовал, и мне хотелось плакать от счастья и остаться с ним навсегда. Так жаль нашей любви. Неужели все? Даже не могу себе такого представить. Мы – и не вместе?

– Кончай, Викусь, не драматизируй! Поживете врозь и посмотрите, что из этого выйдет. Может, все еще обойдется?

Вика покачала головой.

– Вряд ли… Ой, слушай, Томка, я чуть с собой не увезла! – она достала из сумки ключи. – Вот, передай Алику. Вчера забыла, а сегодня утром при всех не хотелось. Это от Бронной. Не забудь, отдай потом!

Томка взяла ключи, вздохнула и посмотрела на Вику.

– Не переживай. Все будет хорошо.

В Шереметьево наскоро попрощались. Обнимая маму, Вика вдруг заметила морщинки у глаз, и ей стало жалко ее. Как она без них? Алик поцеловал девочек и Вику, шепнув ей:

– Не забудь про меня, да?

Хотелось плакать, но она улыбалась.

В самолете дети приставали к ней с разговорами, спорили из-за журналов, которые предложила стюардесса, обсуждали, куда они пойдут в Нью-Йорке. Вика устала, не выспалась, разговаривать не хотелось. Она закрыла глаза и сделала вид, что заснула.

Встречал их оживленный, улыбающийся Стас. В такси стал делиться своими планами. Сейчас они выгрузят багаж в квартире, мебели там пока нет, но есть две гардеробные комнаты. Потом возьмут самое необходимое на сегодня и пойдут в отель, он рядом, в двух шагах. А в отеле уже решат, что делать дальше – есть, спать или гулять. Вика смотрела на его счастливое лицо и кивала, соглашаясь на все. Нью-Йорк проносился мимо, но она не в состоянии была разобрать что-либо. Зато сестры сразу включились в беседу с водителем и спрашивали обо всем, что их интересовало.

Квартира оказалась на тихой улице. Никаких небоскребов не было, что немного разочаровало девочек. Это была даже не квартира, а двухэтажный домик, соединенный с такими же квартирами в один длинный дом. Внутри было пусто, полы блестели, и пахло свежей краской. Большая гостиная выходила в сад. Вика открыла дверь и увидела небольшую, ухоженную лужайку, окаймленную красивыми цветущими кустами. Потом Стас показал ей кухню-столовую, дверь которой тоже выходила в сад. Вика, удивляясь, открывала дверцы и ящики. Все было новое, современное. Громадный холодильник, непонятно гладкая поверхность плиты с нарисованными кружочками, машина для мытья посуды, скрывавшаяся за одной из дверок. Была еще одна комната, выходившая окном на улицу, и маленькая кладовая. Девчонки уже шумели наверху, выбирая себе комнаты. Там оказались три спальни. Две детские с общей гардеробной и ванной и еще одна, через коридор, тоже с ванной и гардеробной.