«Ничего, – утешал себя Иннокентий, – зато своя квартирка, и машину тесть подарит».

Лев Сергеевич приблизился к жениху с любезной улыбкой, поправил ему галстук, наклонился и шепнул на ухо:

– Нажрешься в ресторане – убью.

Анциферов сглотнул. У него действительно была мысль напиться после регистрации. «Зверь вы, Лев Сергеевич! – звонко выкрикнул он в широкую спину Котова. – Как вы смеете ограничивать мою свободу?!»

Но выкрикнул, конечно, лишь мысленно.

Котов не обманул: он действительно устроил Иннокентия работать в своем институте. Анциферов стал преподавать историю философии. Преподаватель из него вышел неплохой, и самому Иннокентию его работа нравилась. Он считал, что все-таки вытащил счастливый билет, в отличие от менеджеров по продаже бытовой техники.

Первые два года семейной жизни Анциферов свято следовал клятве, данной Льву Сергеевичу: был верен жене и не обижал ее. Первое давалось ему с большим трудом, зато второе – легко. Хотел бы Иннокентий увидеть человека, способного обидеть Веру Львовну!

Супруга была вспыльчива, криклива и выходила из себя по любому поводу. С детства она страдала астмой, и при первой же попытке ей возразить начинала задыхаться и хваталась за баллончик. Приступы у Веры Львовны были не выдуманные, а самые натуральные.

Именно ее болезнь заставила Анциферова на третий год брака нарушить обещание. Вера Львовна несколько раз в году уезжала в санаторий, и он оставался один. О, эти три недели полной свободы! И сколько искушений вокруг в лице молодых женщин с кроткими глазами…

В конце концов, одному из таких искушений Иннокентий и поддался.

Следы измены он замел с такой тщательностью, что Штирлиц почувствовал бы свою несостоятельность и ушел из разведчиков в штукатуры, если бы ему стала известна история Анциферова.

Вера Львовна, вернувшись из санатория, ничего не заподозрила.

Иннокентий осторожно повторил свой сладостный и рискованный опыт.

И снова все прошло успешно.

Анциферов возликовал. На следующий раз он осмелел и провел «сеанс совращения», не дожидаясь отъезда супруги. И снова у Веры Львовны не возникло сомнений в верности мужа.

Иннокентий почувствовал себя оголодавшим лисом, которого пустили в подпол с мышами. Он мог охотиться на любую из них и уволочь теплую, еще бьющуюся добычу в свою нору, а там наиграться с ней всласть.

Роль норы играла маленькая квартирка, которую он снял тайком от жены.

Особенно любил Анциферов девушек, которых называл «девочки-реснички» – юных студенточек с вечно распахнутыми глазами. Чтобы ножка маленькая, губки пухлые, а плечико белое и непременно округлое. О, эта прельстительная неопытность, робость, неуклюжая пылкость! Разве мог Анциферов получить все это от своей Веры Львовны, в которой ни робости, ни пылкости – одна только неуклюжесть… К тому же супруга была не слишком темпераментна и притязаниям любвеобильного Иннокентия уступала с неохотой.

Иннокентий Петрович действовал всегда по одной и той же схеме. Выбирал красавицу наивного и романтического облика, улучал момент – и проникновенно смотрел. Если девица смущалась и краснела, то можно было переходить к следующему этапу: маленькому комплименту. Те, кого Анциферов намечал в возлюбленные, редко слышали комплименты, и от слов Иннокентия расцветали на глазах.

Следующим элементом программы шли стихи. Анциферов прекрасно декламировал, с выражением, со страстью в голосе. Правда, супруга Вера Львовна, когда Иннокентий по молодости лет пытался читать ей любимого Верлена, заявила, что он похож на блеющего козла. Анциферов оскорбился, но утешил себя тем, что в Вере Львовне плохо развито поэтическое чувство. И возвышенные движения души ей чужды. «Бисер перед свиньями!» – горько вздыхал Иннокентий. Но больше приучать жену к поэзии не пытался.

Стихами он сражал девушек наповал. Анциферов тщательно следил за тем, чтобы охмуряемая, не дай бог, не оказалась образованнее его самого. Однажды ему попалась красавица, которая в ответ на Верлена дала по Иннокентию залп Бодлером, добавила картечи Гийомом Аполлинером, а добила мелкой шрапнелью Жерара де Нерваля. Иннокентий еле спасся от нее бегством.

Но если жертва была выбрана правильно и проглатывала стихи с восторгом и благоговением, то Анциферов переходил прямиком к следующему этапу: к свиданию. Встречи он всегда назначал одинаково: писал на бумажке время и адрес и незаметно вручал пригласительный билет счастливице. Обычно пугливое любопытство побеждало осторожность, и девушка являлась по указанному адресу. А там ее уже ждал во всеоружии дон Жуан, то есть Иннокентий Анциферов. Свечи, фрукты, полумрак – весь немудреный набор обольщения, скрывавший запустение и убожество съемной квартирки. Но и этого хватало для неопытных девушек, перед которыми Иннокентий блистательно исполнял свою роль.

Выступив, он быстро сворачивал отношения. Длительных связей Анциферов опасался, к тому же он любил разнообразие. Девушек так много, а жизнь так быстротечна! К тому же что может быть упоительнее, чем закрутить интрижку под носом у сурового цербера Веры Львовны? Каждый свой роман Иннокентий расценивал как маленькую месть диктатору.

Но очередная такая месть завела его дальше, чем он предполагал.

Все началось, когда Анциферов встретил молоденькую медсестру, приходившую к его жене. (Вера Львовна ни за что не хотела лечиться в больнице, как ни старался Иннокентий сплавить ее из дома). Медсестра была чудо как хороша: юная, с круглым белым личиком, с которого невинно смотрели на мир голубые глаза. И плечики у нее были округлые, и ножка крохотная, как у китаянки. Он специально рассмотрел ее туфельку, пока девушка занималась Верой Львовной. Тридцать пятый размер.

Будь Иннокентий конем, он бы заржал и забил копытом. Такой подарок судьбы нельзя упустить!

Анциферов применил проверенный курс обольщения, заранее представляя, как откроет невинной девочке дорогу в мир наслаждений. Но, к его изумлению, медсестра оказалась вовсе не такой простушкой, как он ожидал. На первом их свидании она ошеломила Иннокентия, набросившись на него с порога. Анциферов был поражен. Впервые в истории его любовных связей обошлось без свечей и вина, дело даже не дошло до конфет с вишневым ликером!

До Иннокентия у Нюты не было мужчин, но она оказалась ничуть не похожа на скромных невинных девушек, приносивших в жертву Анциферову самое дорогое. Неискушенность сочеталась в ней с поразительным бесстыдством. Иннокентий нашел идеальную любовницу: пылкую, обожавшую его, ловящую каждое его слово с такой жадностью, словно он был гуру, а она – его благодарная последовательница.

Вскоре Анциферов понял, что второй такой Нюты ему не встретится. В его голову даже закралась кощунственная мысль: а не развестись ли с Верой Львовной и не жениться ли на верной Нюте?

Но он понимал, что в случае развода потеряет все быстрее, чем успеет сказать «до свиданья, Вера». Лев Сергеевич, несомненно, вышвырнет Иннокентия из своего института, и прощай теплое привычное место на кафедре философии, прощайте студенты, жадно внимающие Анциферову, прощай зарплата, позволявшая ему удовлетворять небольшие прихоти. Он потеряет все.