Еле-еле отбившись от навязчивых придворных, мы прорвались в свою ложу и тут, к счастью, дали третий звонок.

Однако свет в зале не погас, а занавес не пополз в сторону. Зрители перешёптывались, оглядываясь по сторонам, мужчины хмурились, дамы нервно обмахивались веерами… И тут дверь нашей ложи с едва слышным скрипом отворилась, впуская внутрь бледного как смерть капельдинера, а вслед за ним и главного театрального распределителя. Извинившись профессионально суфлёрским голосом, он прокрался к нашим креслам и просвистел, почтительно согнувшись:

— Вас приглашают в императорскую ложу.

Я похолодела от испуга и затравленно посмотрела напротив. Монарх, сидел в своём кресле и, рассеянно улыбаясь, слушал, о чём ему нашёптывала герцогиня Норвиль. О чём?!

— Меня? — Бред торопливо поднялся, а я даже не удивилась, когда распорядитель уточнил:

— С сестрой.

Один плюс. От таких новостей с баронессой едва не приключился удар. Кто знает, может малышка Лиззи ещё и окажется среди моих студентов.

За дверью брат взял меня за руку и крепко сжал пальцы, пытаясь то ли поддержать меня, то ли успокоить. То ли хотел что-то мне передать, но я, к сожалению, не понимала, что именно. Под конвоем из капельдинера и распорядителя мы дошли да входа в коридор, в конце которого располагалась ложа Императора, и только тут нас с братом оставили наедине.

— Всё будет хорошо, — шепнул он мне.

До сегодняшнего вечера Императора мне доводилось видеть только на дагеротипах да золотых монетах, но я бы его и без этого узнала с первого взгляда. Он сидел, откинувшись на высокую спинку кресла и, положив подбородок на кулак согнутой в локте руки вслушивался в слова одной из своих дочерей. На породистом лице блуждала рассеянная улыбка, взгляд мечтательный, поза расслабленная… И вместе с тем или даже несмотря на это мужчина излучал такую мощную энергетику, что я невольно склонила голову и присела в глубоком реверансе, чувствуя, как дрожат коленки.

— Аллареи… — растягивая гласные, протянул Лаклан Освободитель и замолчал. Что бы это могло значить? Это хороший знак или плохой?

Исподтишка, не поднимая головы, я постаралась оглядеться. Эта ложа уступала в размерах той, где мы с Бредом были до сего момента, однако из-за малого количества людей возникала иллюзия большего простора.

— Ваше приглашение честь для нас, — на выдохе произнёс рядом со мной Бред, а я вскинула глаза и вымученно улыбнулась.

Кроме монарха в ложе была его супруга, дочери, наследник, герцог и герцогиня Норвиль, бледного вида девица, похожая на гувернантку, и зеленоватый от волнения Даккей.

«А говорил, что к императорскому столу его не зовут», — обиженно подумала я, и боевик, словно почувствовав моё настроение, порывисто вздохнул, как перед прыжком в воду, качнулся вперёд, но затем сжал руки в кулаки и медленно выдохнул. В его взгляде ревела стихия, морские волны яростно пенились и ходили девятым валом, сверкали молнии, а шквальный ветер начисто выметал все мысли из моей бедовой головы.

— Ну что ж. — Голос Императора вернул нас в реальность, и мы, как провинившиеся школяры, смущённо потупились. — Располагайтесь. — Указал на два свободных кресла возле левой стены. — Закуски. Напитки. Ни в чём себе не отказывайте.

Закуски? Напитки? Да я бы даже, умирая с голоду, не смогла впихнуть в себя ни глотка! Монарх тем временем нашёл взглядом кого-то в партере и коротко кивнул. Свет погас, занавес, шурша бархатными складками, отъехал в сторону, и представление продолжилось.

В КОТОРОЙ ГЕРОИНЯ ТАНЦУЕТ НА БАЛУ

Яркие свечи бального зала слепили глаза, пальцы ног устали от новых туфель, а непривычные к жёстким корсетам рёбра чесались так, что впору было выть на луну. Но я не выла. Стоя по левое плечо от герцогини Норвиль я с примёрзшей к губам улыбкой принимала приглашения на танец, скрупулёзно внося их в бальную карту, и танцевала.

Сказать, кем чувствовала я себя в этот вечер, который должен был стать для меня праздничным? Заводной куклой.

Пружина внутри меня жёстко хрустела под одобрительным взглядом второй женщины Империи, тело привычно подстраивалось под заученные с детства фигуры танца, ресницы порхали, губы шевелились, складывая звуки в слова, но…

…но больше всего на свете я мечтала о том, чтобы удрать отсюда в свою комнату в БИА. Послушать ворчание Рогля, принять ванну, заварить чай в котелке для алхимических опытов и, наконец, поговорить с Даккеем.

Но больше всего на свете я хотела, чтобы ничего этого не было. Ни похода в театр, ни баронессы, ни герцогини, ни ложи Императора, ни того, что случилось в ней после того, как занавес опустился и обрадованные хорошим приёмом актёры, выйдя в третий раз на бис, всё же удалились со сцены.

Зрители в партере, неторопливо переговариваясь, потянулись к выходу. Большая часть из них рассядется по своим экипажам и наёмным повозкам, остальные же будут удостоены чести танцевать на балу по случаю именин Наследника.

Увы, своё ближайшее будущее я видела среди последних, хотя видят Предки, всею душой я хотела примкнуть к первым.

Лаклан Освободитель сделал знак рукой, и появившийся из ниоткуда служитель, задёрнул штору, отрезая нас от зрительного зала, и вновь растворился в полумраке. (Мне даже показалось, что он просто прошёл сквозь стену. Что ж, я где-то читала, что Императорский дворец и самые старые здания Аспона прорезаны тайными ходами, как пастуший сыр дырками).

А затем Император посмотрел мне прямо в глаза, и тревожная пружина, что не давала мне покою едва ли не весь вечер, внезапно разжалась, отпуская. То ли от страха, то ли от облегчения — всё же правду говорят о том, что зачастую ожидание наказания хуже самого наказания! — у меня закружилась голова. И я, вставая из кресла, непроизвольно ухватилась за тёплые перила, огораживающие балкон ложи. Бред коротко вздохнул и встал рядом со мной, обхватив пальцами моё запястье и безмолвно подбадривая, успокаивая, сигнализируя, что он рядом и будет рядом до конца, что бы ни случилось.

— Так-так-так. И что тут у нас? — тоном строгого, но справедливого родителя проговорил Император, и коленки у меня задрожали, потому что в тот же миг Императрица, шикнув на дочерей и кивнув сыну, поднялась и, прихватив по пути герцогиню, удалилась из ложи.

«Ну, что он мне сделает, в самом деле? — пыталась я успокоить себя. — Отчитает? Отправит в ссылку? Запретит работать в столице? Во имя магии и Предков! Учебные заведения есть всюду. Как-нибудь проживу…»

Однако мандраж не проходил и я, в поисках поддержки, всё же не выдержала и глянула на Даккея. Он хмурил брови, на бледном лице ярким пятном алели искусанные губы, но, в принципе, боевик выглядел не испуганно, а решительно. Это меня не успокоило, но коленки укрепило.

— Почему мы из слухов узнаём, что лучшая невеста Империи уже почти записала себя в старые девы и прозябает в каком-то замшелом институте? — спросил Император и поджал губы, якобы ожидая ответа. Будто на это что-то можно ответить! Разве что…