— О? Это… это шерсть махейла? — Руж резко подпрыгнула на месте и восторженно заверещала. — И ты… ты хочешь мне отдать его? Хочешь?

— Хочу. Если нужно, бери, — великодушно предложила Оля.

— А что взамен? — осторожно спросила паучиха, все еще не решаясь забрать голубые, маняще посверкивающие волосы гривы зверя, меняющего шкуры. Махейлы не линяли, потому волосы их были редкостью не только вне Фодажского леса, но и на его почти бесконечных просторах.

— Это подарок, без отдарка, — улыбнулась девушка комичной осторожности Руж. — Я просто не хочу, чтобы ты огорчалась.

Нуб скользнула к Оле поближе, двигаясь как-то боком, словно не верила в реальность роскошного дара. Резко метнулись педипальпы, забирая моток волос. Слишком резко, потому что коготок паучихи задел намотанный на палец девушки платок и почти сорвал его, выпуская на поляну блеск перстня. Разноцветные камни замерцали так ярко в свете костра, будто не отражали пламя, а сами творили свет.

Трель, которую издала Руж больше всего походила на икоту, шесть глаз ощутимо выпучились и тут же скосились в сторону, словно пытались показать, что ничего заметить не успели. Торопливо отступив, паучиха спрятала комочек волос в маленькую сумочку на брюшке и рассыпалась в извинениях и благодарностях.

— Пожалуйста, тебе все равно они больше пригодятся, — смущенная лавиной восторженных писков, отозвалась Оля, машинально накручивая приспустившийся платок на палец. Что-то скрывать от новых друзей девушке не очень-то и хотелось, однако, старшим спутникам виднее, нельзя показывать перстень, значит, нельзя.

Нель наблюдал за всем происходящим молча. Шкодливая улыбка, прятавшаяся в уголках губ тильсари куда-то исчезла, глаза стали задумчивыми, взгляд напряженным.

Пока длился рассказ, солнце, одарив на прощание компанию заревом цвета расплавленного янтаря, отправилось отдыхать. Теперь свет давал лишь затухающий костер и яркие алмазы звезд, проглядывающих время от времени сквозь набежавшие к вечеру облачка.

Зато в лесу, отойди хоть на три-четыре шага под деревья, становилось темно, хоть глаз коли. Потому никто без особой нужды соваться в дебри не стремился. После того, как история была рассказана, путешественники лишь спустились к ручью, вымыть посуду и начали устраиваться на ночлег. В теплой летней ночи надобности в огне не было, тем более, что девушка и старик, наименее закаленные члены отряда, отправлялись спать в палатку.

Умаявшись за день, Оля отключилась почти мгновенно, только и успела пробормотать под нос, как шутливо советовала когда-то дочурке мама: «Я на новом месте, приснись жених невесте».

Девушку не беспокоили лесные звуки вроде шелеста листьев, шебаршения мелких ночных хищников и чьего-то недовольного рыканья в отдалении. Пожилой маг еще ворочался с боку на бок, взбивал кулаками пухлый мешок, и пыхтел около входа, а Оля уже смотрела первые сладкие сны, в которых вся их компания, даже баба Вера и тот рыжий дядя с унитаза, каталась, как на салазках, на пушистых облаках вверх и вниз по радуге. Был ли среди всей смеющейся кучи-малы жених, девушка как-то не задумывалась, просто счастливо улыбалась. Однако, проспать всю ночь беспробудным сном не смогла. Тихий разговор вплелся в грезы, мешаясь с забавными яркими видениями. Лениво покачивающийся на волнах дремы рассудок следил за происходящим отстраненно, не сознавая четкой границы между явью и сном.

— Когда ты понял, что она хранит, маг? — негромко журчал мелодичный голосок.

— Только сегодня, после твоего рассказа, дозорный, — столь же тихо и торжественно ответил Коренус, правда, торжественность несколько смазалась финальным душераздирающим зевком. — Кажется, и теперь никто из моих спутников ни о чем не догадывается. Легко верить древним легендам, сложно убедиться в том, что легенда плетется здесь и сейчас, совсем рядом.

— Теперь я знаю, почему за вас просил красноволосый, — раздумчиво отметил Нель и спросил: — Скажи, человек, ты думаешь, у нее получился?

— Об этом могут ведать лишь Семеро, или даже они не ведают, а лишь надеются, как и мы. Многое во власти богов, но разрушенное людьми, лишь людям дано воссоздать, — признался магистр, а после паузы и констатировал нечто непонятное. — Осталось две.

— Или одна, — намекнул столь же загадочно тильсари. — Руж тоже хочет, чтобы легенда ожила. Она отправилась к старой праматери с просьбой о даре. Возможно, утро заставит нас обоих уверовать в чудо. Мирной ночи тебе, человек.

— Мирной ночи тебе, тильсари, — озадаченно откликнулся магистр и замолчал…

Утро встретило Олю не бодрыми нежными трелями птичек, а возмущенным щебетом пернатого воинства и громкой руганью Ламара. Оказывается, деловые птицы распотрошили оставленный у костра пакет с хлебом и теперь ожесточенно делили его остатки, рыцаря же принципиально не желали принимать в долю, равно как и обращать на машущее руками здоровенное чучело хоть какое-то внимание. Ну, подумаешь, дерево на двух корнях ходит, двумя ветками машет и орет. Чего, они, птицы, редкостных деревьев, что ли не видали? Да чего только они в Фодаже не видали!

Словом, булочки были пожертвованы на благотворительные цели. Ольга выбралась из палатки и звонко рассмеялась, наблюдая за пестрокрылыми мелкими птицами и надувшимся от обиды Ламаром. Повернувшись к невесте и поймав ее улыбку, рыцарь тоже невольно заулыбался и в сердцах дал отмашку:

— Ладно, лопайте, крылатые! Не выдирать же у вас из клювов…

Коренус с Ашем, обсуждавшие дальнейший маршрут пути к камню истины, спрятали улыбки. Тильсари Оля не увидела. Неужели дозорный и его спутница-паучиха уже ушли? Жаль, если так, девушке хотелось бы попрощаться с маленьким человечком и единственным пауком, перед которым она теперь не испытывала инстинктивного ужаса.

Ан нет, не ушли. Звонкий смешок, раздавшийся близ края поляны, оповестил о присутствии дозорного. На Неле была роскошная зеленая туника и он не шел, а небрежно восседал на спине паука, перекинув босые ножки на одну сторону. Равновесие тильсари держал запросто, ему даже не требовалась упряжь, лишь пальцы небрежно зарылись в шерсть Руж.

— Не сердись, человек! Еды в лесу вдосталь! — окликнул рыцаря Нель. — У ручья я видел куст ноккары. Ее листья уже покраснели.

— И что? — уточнил Ламар, после вчерашнего дня не слишком доверявший коварным растениям Фодажского леса, способным не только уморить человека за то, что их осмелились понюхать, но и покрасить во все цвета радуги.

— Нокарра, иначе яблочный хлеб земли. Клубни его, коль листья на кусте покраснели, в пору зрелости вошли, можно есть, — довольно потер ладошки Коренус и подмигнул Ольге: — Если куст большой, то нашей любезной хозяюшке не придется утром кашеварить!

— Большой, на всех хватит, — гордо обрадовал общество тильсари и, взяв в компанию Аша, отправился к ручью на охоту.

Костра решили не разводить, чтобы не тратить время. Все-таки начинался третий, последний из дней пути, отмерянных магистром на дорогу к камню истины. Всего третий, пусть и казалось, что прошла целая вечность с того момента, когда очумевший от приворотного зелья Ламар вытащил Ольгу из уютной кухоньки.