дегтя, то порассуждаем вот о чем. Сложилось впечатление, что как бы Жак ни говорил о том, что его отец тут ни при чем, мол, он сражается для себя и за себя, но целью парня все же был титул. Он стремился доказать себе, что он не хуже легендарного папы, не тень, а заодно заткнуть языки злопыхателям. Получилось ли это сделать? Большой вопрос.

Во-первых, после титула Жак явно сдал как гонщик. Сначала, столкнувшись с проблемными машинами, он начал задумываться – зачем все это нужно, главное ведь уже сделано. В конце карьеры в «Формуле-1» он по чистой скорости уступал даже весьма средним ребятам. По чемпионским меркам средним. Хотя этому и находилось объяснение – в Sauber к нему относились отвратительно и не давали работать с настройками, а у Жака они всегда были специфическими.

Во-вторых, вы наверняка заметили, что если наш рассказ о Жиле Вильнёве изобиловал легендами и восхищенными описаниями невероятных Гран-при, в которых он даже не побеждал, то здесь мы зачастую просто констатировали факт победы. Да, с одной стороны, гонки стали другими, с другой…

Жиль был не просто гонщиком, он был фигурой, олицетворявшей эпоху, во многом создавшей эту эпоху. Жак же просто шел к своей математической цели: методично, плавно, спокойно. Может, поэтому болельщики часто и задаются вопросом, почему один парень считается легендой, а у другого и титулов больше, и побед, но никто этого не замечает. Хороший пример – два бразильца: Айртон Сенна и Нельсон Пике. Оба трехкратные чемпионы мира. Что? Кто такой Нельсон Пике? Утрируем, конечно, но по сути так.

Жак Вильнёв тоже стал героем своей эпохи, но не главным и весьма мимолетно. Возможно, его история, история угасания, которую мы не стали рассказывать, поможет кому-то понять, почему Нико Росберг после своего чемпионства ушел из гонок, почему с явным кризисом мотивации столкнулся в свое время Кими Райкконен. Думаем, что Жаку надо было тоже уходить на победной волне. А Жилю не ехать на этот дополнительный круг в Золдере. Но есть как есть – это история, она такая и другой никогда не будет.

Глава 8

Хайнц-Харальд Френтцен

Не ставший шумахером

До поры до времени немецким пилотам в «Формуле-1» не везло. В то время как аргентинцы радовались успехам Хуана Мануэля Фанхио, австрийцы восторгались Ники Лаудой, а бразильцы вместе со всем остальным миром сходили с ума по Айртону Сенне, немцам оставалось лишь хранить в памяти легенды о Караччоле и Роземейере. Да, был Вольфганг фон Трипс, претендовавший в 1961 году на титул чемпиона мира, однако он разбился на Гран-при Италии, а чемпионом стал его партнер по Ferrari Фил Хилл. В 1970-х подавали надежды Ганс-Йоаким Штук и Рольф Штоммелен, но первый постоянно оказывался не в то время не в том месте, а жизнь второго унесла авария в Испании в 1975 году, где свою единственную победу в «Ф-1» одержал еще один немец Йохен Масс. Спустя семь лет прервалась жизнь и самого Штоммелена. Некую искру надежды в середине 1980-х подавал Штефан Белофф, но и он погиб, так и не успев покорить «Формулу-1».

Теперь же в пантеоне немецкой славы автоспорта числятся Нико Росберг, Себастьян Феттель, Ральф Шумахер и его старший брат Михаэль, которым на самом деле должен был стать герой этого рассказа – должен был, но так и не смог. Ха-Ха не только на русском языке звучит как странный и порой нелепый смех, ирония судьбы. Хорошо известно, что главной звездой и немецкого автоспорта, и всего гоночного мира 1990-х годов, а потом и 2000-х стал Михаэль Шумахер, которого мы ласково называем в повествовании Дядей Мишей. В памяти болельщиков уже растворился тот факт, что главным пилотом Германии мог стать другой человек.

Он должен был стать Шумахером! И нет, дело не в его национальности, не в том, что он был самой яркой звездочкой в трио мерседесовского молодняка, и уж точно не в том, что именно он должен был взять в жены Коринну Беч, ныне Шумахер… Он сел за руль карта раньше всех гонщиков в истории, еще в утробе матери.

ТРОЕ В ЛОДКЕ

Наша история уходит корнями в глубокую автоспортивную старину. Френтцены образца первой половины XX века были семейством потомственных гробовщиков, очень религиозными людьми, погруженными в работу «благодаря» бушевавшей Второй мировой войне. Хайнрих-Харальд Френтцен, отец нашего героя, рассудил по молодости следующим образом: «Просто гробы – это скучно, а вот гробы на колесиках (как в те времена называли гоночные автомобили) куда веселее». Учитывая, что дедушка Френтцен был вечно занят молитвами и изучением теологии, увлечению Харальда поспособствовала мама, которая и сама любила прохватить по шоссе с ветерком. Так Харальд начал выступать, причем довольно успешно, на Porsche в национальных гонках. Однако в послевоенные времена перед немецкой нацией стояли более важные задачи, например восстановление генофонда, и, узнав о второй беременности своей первой жены, папа Харальд завязал с безрассудным хобби, полностью сосредоточившись на семейном бизнесе.

Впрочем, стоит признать, предпринимательство далеко не всегда укрепляет семью – в конце концов Харальд сначала развелся, а затем женился во второй раз, на маме нашего героя, испанке Анджелле. Щедрый бизнесмен заявил, что если она подарит ему сына, то он, в свою очередь, подарит ей а-а-автомобиль!

Харальда не смутило даже то, что у находившейся на пятом месяце беременности жены не было водительских прав – отец будущего гонщика «Формулы-1» взял, да и записал супругу в автошколу. Причем инструктор предложил женщине начать с картинга на трассе в Нидеркрюхтене. Таким образом, находясь еще в утробе матери, будущий пилот, который должен был стать Шумахером, дебютировал в картинге. Столь ранним началом карьеры не может похвастать, пожалуй, ни один другой гонщик планеты. Отец уже в три года купил Хайнцу-Харальду карт, правда педальный, а потом… знаете, гробовщики как никто понимают, что в принципе людям спешить особо некуда – в общем, настоящий карт Хайнрих купил сыну аж в 13 лет. Причем изначально Френтцен-старший поехал за новой машиной для Анджеллы, но вернулся совсем с другим четырехколесным агрегатом. Шах и мат верующим в немецкую педантичность и логику.

Обкатать покупку семейство отправилось все на ту же трассу в Нидеркрюхтене, где юный Френси гонял раньше… раньше, чем получил свидетельство о рождении. Генетическая память сработала на ура – все тут же стали подходить к отцу Харальду с расспросами о том, сколько лет тренируется этот юный герр. «С