Кирко разжал руку, и Лопуз рухнул на бетонные плиты. Схватился за горло и через кашель, задыхаясь, стал жадно глотать воздух.

Казалось, Кирко душил и меня. Я вместе с Лопузом потирал шею. Я мысленно повторял: скажи ему, одноглазый, скажи все, что он хочет услышать.

Лопуз поднялся. По шее медленно текли ручейки крови, которые он размазал по коже.

– Почему мой брат не убил тебя, Лопуз? – задал Кирко вопрос, склонив над ним голову.

– Я убежал.

– Как?

– Использовал заклинание невидимости, – признался он и свесил вниз голову, словно стоял напротив кровожадного палача.

Кирко резко повернул свою шею, и она хрустнула.

– Ты использовал заклинание, чтобы улизнуть, а не чтобы забрать у него мой корень? – спросил он, чтобы окончательно во всем убедиться.

Лопуз кивнул.

– Я бы не смог, – прохрипел. – Никто бы не смог.

– Ты мог попытаться защитить самое ценное, что у нас было, – шепотом сказал Кирко. – Ты хоть знаешь, чего мне стоило его заполучить? Ты знаешь, чем был для меня этот корень?

– Знаю, Хозяин. Простите…

Я не знал, куда деться. Пегас был напуган не меньше меня, и мы вжались друг в друга. Мы понимали: сейчас одноглазый окажется трупом.

– Твоя обязанность была охранять тайники, и ты должен был до последнего выполнять свой единственный долг, – прошептал ему Кирко, а потом замолчал.

– Пощадите… прошу вас, Хозяин. – Из груди Лопуза послышались тягучие всхлипы. – Я покину замок, отправлюсь в Кащанский лес, и вы меня больше никогда не увидите, прошу вас… Хозяин…

Лопуз и его причастность к потери Олионского корня запомнятся мне навеки. Особенно выражение лица Кирко, когда он отдал приказ угольным псам его разорвать. Он развернулся и направился к своему трону, а у Лопуза начался приступ паники. Он так визжал, умоляя Кирко дать ему второй шанс, но Кирко вдруг закричал:

– СОЖРАТЬ!

После этого угольные псы набросились на одноглазого. Они повалили его на пол и стали разрывать когтями. Я никогда прежде не видел фонтан из крови и мяса. Куски плоти отлетали в разные стороны, Кирко наблюдал.

Тело Лопуза продолжало дергаться и после того, как он замолчал. Его единственный глаз застыл в ужасе. Примерно четыре минуты потребовалось угольным псам, чтобы оставить на месте Лопуза окровавленный фарш.

Я свалился на пол. Обхватил колени руками и не переставал истерично дышать, хоть и не чувствовал кислорода. Лопуз давно замолчал, но звук его надрывающегося от боли голоса застыл у меня в голове. Я не был к такому готов. Я не был готов ни к чему, что ждало меня дальше.

– Наконец он заткнулся, – сказала Шинная, а после так изогнула губы, будто ей стало непомерно противно. – Предателям только одна дорога.

Как только я услышал ее коварный голос, меня вновь затрясло от дикого возбуждения. Мне было противно от самого себя. Особенно после того, как на моих глазах разорвали живой организм.

Да что с тобой, чувак? Ты как животное.

Тут Пегас положил мне на плечо голову, словно что-то почувствовал.

Угольные псы, довольно виляя хвостами, снова заняли привычные места возле королевы. Их черная шерсть вокруг пасти была вымазана в крови, которую они до последней капли жадно слизали с пола.

– Ну, мои хорошие детки, идите ко мне, – любезничала с ними Шинная и после того, как они положили свои огромные головы к ней на колени, стала гладить и тискать их, словно котят. – Понравилось вам мясо неверного, да? Понра-а-авилось, вижу, понравилось. – Псы улыбались, будто проглотили куски неимоверного счастья. – В следующий раз, обещаю, ужин будет намного лучше, – сказала Шинная, и они стали лизать ей шею, оставляя тошнотворно-кровяные дорожки от языков.

– А ну пошли прочь! – рыкнул Кирко собакам. – Пошли вон, я сказал! – Псы тотчас отпрыгнули. – Гнилой опарыш! Ты слышала, использовал заклинание, чтобы стать невидимкой?!

– Конечно слышала, Кирко. Надо было убить его раньше. Я тебе говорила, что он казался мне ненадежным! Нужно было очистить замок после твоего отца. Прогнать всех, кто был ему верен!

Они оба замолчали, потом в голос сказали:

– Поглоти тьма его душу.

Шинная приложила ладонь к сердцу.

Они возобновили разговор о неверном.

– Думаешь, Хивау его действительно не заметил? – спросила Шинная.

Кирко скривился.

– Я думаю, мой брат оставил его в живых нарочно, – ответил он. – Он знал, что его ждет смерть и что умереть от моих рук для Лопуза будет намного страшнее. – Кирко затих. – Больной ублюдок! – вдруг закричал он. Его глаза налились желчью и ядом. – Я доберусь до него и тогда вырву его поганое сердце!

Шинная молча смотрела на него, играя со своими волосами, наматывая шелковистые пряди на палец и тут же разматывая.

– Думаешь, он еще появится в замке? – спросила она.

– Хивау завладел Олионским корнем, теперь он в поисках заклинания. Он непременно появится в замке снова. – Кирко перевел на нее взгляд. – И тогда его ожидает сюрприз… – В его голове словно созрел жуткий план.

– Макр установил свежие ловушки? – предположила Шинная. – Или… – Она замерла, вероятно задумавшись, какими бы они могли оказаться мерзкими. – Ты открыл на брата охоту?

– Ну-у, охотиться на собственного брата негуманно. Как ты считаешь? – Он загадочно улыбнулся половиной рта. – Нет, Шинная. Он собственными ногами придет в замок. И мне не придется за ним гоняться по всей темной стороне. Он скоро объявится.

– Значит, ловушки темного мага, – улыбнулась она. – И на что ставили? Призыв о помощи его жалких детей? Жены? Или что-то еще более отвратительное?

– Ты недооцениваешь Макра. В его голове полно червивых мыслишек. Скажу тебе, что в скором времени Хивау будет стоять перед нами, как стоял этот жалкий раб. – Кирко махнул головой на место, где от Лопуза остались лишь частички одежды, словно фрагменты пазла. – Можешь мне поверить.

– Хорошо, любимый, если бы это было правдой, – сказала она и рукой потянулась к его ногам. – Я уже так устала от всего этого. От нашей вечной погони за счастьем.

– Ты родилась Антром, Шинная. В твоей крови течет страдание. Ты должна быть сильной и непоколебимой. Невзирая ни на что.

– Знаю. – Она вновь заиграла волосами. – Я просто хочу сказать, что устала от бегства. Мы постоянно что-то ищем, ведем охоту, потом ждем, ставим ловушки. И ради чего все это?

– Это твоя судьба, – твердо сказал Кирко. – Мы делаем это, чтобы выжить.

– Да, но мы могли бы жить и по-другому.

– Это как же?