Она пожала плечами:

– Более спокойно, Кирко. Без войн и жажды мести. Мы могли бы просто жить, воспитывать детей и быть счастливы.

– Например, где? В Кащанском лесу?

– Почему сразу там? Мы могли бы возвести дом подальше от этих мест.

– У нас уже есть дом! Это наш замок! Замок Антров!

– Я знаю. Просто говорю, что здесь слишком опасно. И если бы ты смог жить вдали от всего этого, то…

– Вдали от собственной судьбы? Бросить все и оставить власть темной стороны? И кому же? Моему сумасшедшему брату?

Она вздохнула:

– Я хочу, чтобы мы были живы. И всего-то. Находясь на троне, мы каждую каплю воды подвергаемся опасности. Ты же знаешь. Все хотят быть тобой, Кирко. Все хотят владеть темной стороной Гиллиуса, сидеть на твоем месте.

Шинная заметила, как глаза Кирко загорелись от лести. А я заметил, как напрягается ее грудь, когда она двигается.

– Я знаю, это и есть смысл твоей жизни, любимый, – продолжала она. – Охота, борьба, отстаивание собственной власти. Но как же быть мне?

– Ты моя королева, ты всегда будешь рядом со мной.

– Я знаю. Но что, если когда-нибудь все изменится?

– Что, например?

Она снова вздохнула:

– Макр многое может, но ты пойми, что он не может сделать тебя бессмертным. Что будет с нами, Кирко, если… – Она замолчала.

– Что ты молчишь? Договаривай. Что ты хотела сказать? Если что? Если меня вдруг убьют? Верно? – Он увидел, как она отворачивается.

– Иногда я проклинаю ту луну, когда ты все это затеял, – тихо сказала она. – Духи могут быть не так благосклонны, любимый, как ты рассчитываешь.

– Духи всегда благосклонны к силе и власти, Шинная! Я буду отстаивать трон и да, я нападу на светлую сторону во что бы то ни стало!

– Как раз этого я и боюсь. Ты пойдешь на все, а если у тебя…

– Нет никаких «если»! – возразил он. – Твоя неуверенность путает твои мысли, Шинная. И не пытайся заразить этим меня. Если хотя бы один из нас потеряет хватку, неизвестно, чем все это может закончиться. Ты должна быть самой сильной на темной стороне Гиллиуса! Ты моя королева! Ты обязана быть смелой и сильной!

– Я стараюсь, Кирко. Я всеми силами стараюсь быть именно такой. И только ради тебя. Если бы ты смог хотя бы просто подумать, как мы могли бы жить, не будь у нас войн.

– Ты уже не первый раз говоришь мне об этом. Ты хочешь, чтобы я отказался от наследия, скажи! Отказался от своего места? От всего того, чем дорожу?

– Не знаю. Я просто боюсь.

– Ты же помнишь пророчество древних магов, Шинная? Светлую сторону ждет тьма, и я послужу этому причиной. Или ты сомневаешься?

– Я не сомневаюсь в твоих силах, Кирко. Я не имею права в них сомневаться. Ты сильнее всех, кого я когда-либо знала, и можешь одолеть всех врагов в одиночку, я в этом уверена. Твое желание идти впереди меня восхищает, я всегда тебе говорила об этом. Но одной силы и желания мало. Что будет, например, если «светлая крыса» не передаст тебе еще один корень? Что будет с тобой? Разве ты сможешь жить дальше, если твоя мечта вдруг разрушится?

– У меня будет Олионский корень. Это ничтожество мне его передаст, я тебе обещаю.

– Макр так сказал? Он это увидел? Или ты сам так решил?

– «Светлая крыса» побоится не подчиниться. Он сделает все, что я ему прикажу. К тому же я говорил с ним. Будь уверена насчет корня.

– А Хивау? Если он действительно объявится в замке, не проще ли забрать корень у него, чем подвергаться опасности, снова вступая в сговор со светлыми?

– Мой брат ни за что не отдаст Олионский корень. Он скорее сдохнет, чем позволит мне напасть на светлую сторону.

– Ты хотел сказать: позволит тебе напасть на светлую сторону первым.

Кирко расхохотался. Я никогда не мог подумать, что бывает такой коварный гогот. Эхо его смеха мячом отбивалось от стен. Но вдруг он остановился и сказал:

– Этот щенок думает, что сможет сражаться со светлыми гиллами и победить.

– Возможно, ему и удастся сразиться с Варглами, Кирко, но с Флэи… Нет, не думаю. И в кого у него столько амбиций? – Она улыбнулась.

– Мы не похожи, – оскалился Кирко. – Он трус! Я ненавижу его за это. – Он замолчал и о чем-то задумался. – И возненавижу тебя, если ты еще раз заставишь меня о нем вспомнить! И тем более сравнить нас! Поняла?

– Хорошо, любимый, я больше не буду заставлять тебя о нем говорить. А ты пообещай мне, что с тобой ничего не случится.

– Со мной ничего не случится, Шинная, – едва дав ей договорить, ответил Кирко. – И я запрещаю тебе думать о худшем! – Кирко протянул к ней руки: – Иди ко мне.

Шинная встала с трона и медленно направилась к Кирко. Остановилась напротив него. Он сжал ее бедра в объятьях, а я нервно закусил губы.

– Как ты не можешь понять, – сказала она, обнимая его голову и прижимая к себе, – ты – это все, что мне нужно. Я готова отказаться от всего, что у меня есть, лишь бы быть с тобой.

– Я склоню перед тобой всех светлых гиллов, – тихо говорил Кирко. – Ты будешь восседать на воздушном троне светлого правителя. Я обещаю тебе, Шинная. После того как я завладею всем Гиллиусом, я позволю тебе решать за меня все.

– Дурачок, я не хочу решать за тебя. Я хочу, чтобы мы были счастливы.

Кирко посадил ее к себе на колено:

– Мы непременно будем счастливы, моя королева. Я обещаю.

Возникла долгая пауза, они замерли, глядя друг на друга. О, как он на нее смотрел! Как пожирал ее взглядом! Он медленно водил глазами по ее телу, словно касался бутона розы. От этого взгляда у нее на коже появились мурашки и ее затвердевшие соски стали видны через кофту.

Спокойно, Бодя, возьми себя в руки!

Кирко дерзко оскалился, а потом вонзился зубами ей в шею. Она закатила глаза, тихо постанывала.

Я укусил морду Пегаса. Я боялся, что сейчас Кирко разорвет на ней всю одежду и дальше я стану свидетелем не только убийства… Я боялся, что будет со мной, если я увижу обнаженную королеву. Я весь дымился!

Да что с тобой!? Ты ведь не такой!

Я и правда не был каким-то вонючим извращенцем. Я не понимал, почему веду себя так странно. Я тихо стоял в тени, слушая, как Кирко шепчет ей слова, повторять которые я бы и не решился. Они взрывали во мне животные чувства, и я сгорал от стыда.

Любовь… какая это страшная сила. Но намного страшнее было мое влечение к темной королеве.

Это все проклятая магия!

⁂

В момент, когда я, стискивая от напряжения зубы, уже был уверен, что они занимаются любовью, скрипнула дверь и в зал кто-то вошел.