Недалеко от берега из воды торчали гигантские камни. Один из них Калинин принял было за «Надежду». Увы, спутника «Невы» не обнаружили. Приглубый[40] восточный берег, покрытый кустарниками, выделялся ярким зеленым ковром среди возвышающихся к северу и югу угрюмых каменных утесов.

Вдоль берега тянулись аккуратные аллеи из банановых растений и заросли кустарников, из которых тут и там поднимался дым.

— Должно быть, среди чащи кустарников живут люди, — заметил Повалишин и, указав на две черневшие среди зеленой травы статуи, повернулся к Лисянскому. — Видимо, те самые статуи, что описаны Куком и Лаперузом.

Командир согласно кивнул. Взгляд его цепко ощупывал каждый камень и кустик на берегу. По этим скалам и откосам также скользили взгляды Кука и Лаперуза каких-то двадцать — тридцать лет тому назад. Выбирали место для якорной стоянки, высаживались на берег. К сожалению, ему это, видимо, не суждено. Подходы к берегу из описаний Кука и Лаперуза не вполне определены. Всюду вдоль побережья видны каменные рифы, чуть прикрытые водой. У его предшественников не произошло столкновения с островитянами, кроме мелких краж, замеченных Лаперузом. Однако риск слишком велик. К тому же не достигнута главная цель — Аляска. У него всего сорок матросов…

— Держитесь левее, Петр Васильевич, мы обойдем остров с юга, осмотрим западную часть и Кукову губу. Быть может, «Надежда» укрылась там.

Тем временем на берегу постепенно собирались небольшие группы обнаженных людей с темной от загара кожей. Некоторые из них бежали вслед за «Невой» по берегу, другие влезали на камни, прыгали и размахивали руками. Они сопровождали шлюп, пока он не обогнул остров с юга и не лег в дрейф в заливе Кукова губа.

Не обнаружив «Надежду», Лисянский решил подождать три-четыре дня — возможно, непредвиденные обстоятельства задержали Крузенштерна. Эти дни он использовал для досконального определения координат острова и знакомства с его обитателями. Вместе с Калининым командир проводил серии астрономических наблюдений и тщательно рассчитал местоположение острова. Оно оказалось существенно отличным по широте от вычислений Джеймса Кука.

«Кук полагает, — записал Лисянский в дневнике, — остров Св. Пасхи под 27 градусами 6 минутами южной широты и 109 градусами 46 минутами западной долготы. По моим же наблюдениям, середина его лежит под 27 градусами 9 минутами 23 секундами южной широты и 109 градусами 25 минутами 20 секундами западной долготы. Широта южного мыса оказалась 27 градусов 13 минут 24 секунды, а долгота 109 градусов 30 минут 41 секунда. С Куком мы не согласны в отношении числа жителей острова. Хотя сам я и не был на берегу, но если иметь в виду пятьсот человек, которые, приметив наш корабль, немедленно сбежались из ближних мест, то, по моему мнению, на острове Св. Пасхи должно быть всех жителей, по крайней мере, полторы тысячи».

За четыре дня пребывания у острова командир подметил то, мимо чего прошли те, кто побывал здесь раньше.

«Здешние жители не столь бедны, как описывают предшествовавшие нам мореплаватели… Жилища их хотя не могут равняться с европейскими, однако же довольно хороши. Своим видом они походят на продолговатые бугры или на лодки, обращенные вверх дном… По берегам находится множество статуй, верные изображения которых можно видеть в описании путешествия Лаперуза. Они высечены из камня с весьма грубым изображением человеческой головы и покрышкой цилиндрического вида. Кроме того, нами замечено много куч камней с небольшими черноватыми и белыми пятнами наверху. Кажется, и они служат вместо каких-то памятников».

На рассвете 21 апреля шлюп вновь направился к губе Кука. Нельзя было уйти, не оставив какой-либо вести на случай прихода «Надежды». Написав письмо для Крузенштерна, запечатав его в бутылку, Лисянский наставлял Повалишина:

— Спустите ялик, возьмите у Коробицына, он знает — ножи, набойки, пятаки на цепочках и следуйте к берегу. По обстоятельствам, ежели будет безопасно, высаживайтесь, объяснитесь дружелюбно с жителями. Главное — передайте бутылку с запиской для Крузенштерна. Запомните слово «тео» — на их языке это означает «друг».

«Нева» приблизилась к берегу и легла в дрейф. Задул юго-западный ветер и становиться на якорь в незнакомом месте было неосмотрительно.

Пока спускали ялик, на берегу собралось около 500 островитян. Заметив, что ялик направился к берегу, они скучились на песчаной отмели, ожидая, когда он пристанет к берегу. Среди них были женщины и дети. Они кричали, размахивали руками и показывали знаками место, где лучше пристать ялику. Но Повалишин действовал осмотрительно. Вдоль береговой черты пенился бурун от подводной гряды камней.

— Табань! — скомандовал он.

До берега оставалось полкабельтова, однако десятка три островитян не раздумывая бросились в воду и поплыли через бурун к ялику.

Через несколько минут их темно-оранжевые тела с улыбающимися физиономиями окружили ялик. Их лица, шеи и руки были покрыты татуировкой. В руках они держали бананы, коренья, сахарный тростник. Повалишин сообразил, что может произойти неладное.

— Тео! Тео! — закричал он, показывая рукой, чтобы они подплывали по одному.

Сначала он отдал самому сильному и смышленому на вид островитянину бутылку с письмом для Крузенштерна и, указывая на «Неву», себя и остров, пояснил, что сделать с бутылкой. Каждому из приплывших он подарил маленькие зеркала, дощечки с надписью «Нева», монеты на цепочках, кому-то достались ножи и ножницы…

Вернувшись на шлюп, Повалишин сокрушенно сказал:

— Жаль мне последнего старика с бородой. Уж больно выпрашивал у меня ножик, а я все раздал. Отдал ему несколько монет, нанизанных на проволоку, так он сплавал на берег и вернулся с тростником, мешочком сладкого картофеля. Отдал мат, на котором приплыл…

Подняв на борт ялик, «Нева» поставила паруса и, развернувшись, легла на курс к Маркизовым островам. В кают-компании подали свежую зелень на обед.

— Однако не пойму, господа, — загудел вдруг обычно молчавший Гедеон, — по какой причине сей остров назван именем Святой нашей Пасхи?

Лисянский лукаво ухмыльнулся, посмотрел на Арбузова. За долгие месяцы не только он, а и все остальные офицеры пользовались книгами библиотеки командира, в которых подробно описывались кругосветные путешествия со времен Колумба.

— Восемь десятилетий тому назад, батюшка, — начал Арбузов, — голландский мореплаватель Яков Роггевен открыл сей остров в день Святого праздника Пасхи и, благоговея перед всевышним Господом, дал ему сие название.

Гедеон истово перекрестился и сказал:

— Пожалуй, есть смысл поднять чарку за упокой памяти Иакова, сего благочестивого христианина.

Все одобрили мудрый поступок иеромонаха, а Лисянский, после того как осушили рюмки, добавил:

— Тем более есть еще повод для тоста, господа, Роггевен открыл сей остров 6 апреля, капитан Кук посетил его 9 апреля, капитан Лаперуз оказался тут 9 апреля, и мы сего дня отплываем благополучно по-прежнему летосчислению тоже 9 апреля…