—С… с…— прошептал он, унего неполучилось выдавить изсебя ислова, нояпонял, что онсказал.

—Незачто,— сналётом грусти иразочарования ответил яему, хотя онменя уже неслышал.

Нетак должны погибать настоящие воины. Нетак. Итвари, которые это устроили… понесут заэто ответ. Обещаю! Иялибо сдохну, пытаясь выполнить это обещание, либо сдохнут все виновные! Третьего недано!

Как только закончилась битва, как только яприкончил последнего, меня тут жевсего затрясло. Электрический разряд. Ядаже незаметил, как наарену зашла группа бойцов. Ноэтого нехватало, чтобы меня вырубить, только немного сковать. Меня всего трясло, ноявсё жесмог развернуться лицом ктем, кто ударил вспину. Потом тут жевторой удар током, меня начало трясти ещё сильнее, ияупал наколени. Атам итретий… отменя пошёл дым, иявыключился.

Пришёл себя яснова впыточной. Наэтот раз использовали очень мощный ток. Чего отменя пытались добиться, ятак инепонял. Слух отбило самым первым. Оннакакие-то мгновения восстанавливался, нопотом снова пропадал. Окунали вкислоту, снова травили. Сплошной круговорот боли.

Вновь всебя япришёл вновой «комнате», теперь напротив меня была решётка, напротив стояло несколько бойцов, вооружённых автоматами. Стоило мне зашевелиться, как они тут жеприцелились вменя, один что-то рявкнул, ноянепонял.

Ясидел, наверное, несколько суток. Еду теперь давали мне только через эту решётку. Онбыла, кслову, толстая, хорошо проваренная. Номеня кней даже близко неподпускали. Стоило мне приблизиться кней хоть нашаг, как тут жевменя посылали очередь разрывных пуль. Один раз подконтрольное вещество снизилось практически докритически низкого уровня. Было очень тяжело держать себя вруках.

—Почему мне сменили камеру?— яуже непонимал, сколько прошло суток, потому что меня еще несколько десятков раз посылали напытки, вырубая работу чипу имоего регенерирующего вещества.

—Недостоин той,— буркнул один изстрелков, прицелившись вменя.— Ивообще заткнись, мусору слово недавали. Просто сиди тут, пока тынепонадобишься иктебе непридут.

—Даже кнужнику несходить?— сусмешкой спросил я, апотом намиг мир выключился.

Попытка восстановления целостности №1… Успех. Восстановлены базовые функции центральной нервной системы… восстановление нормальной работы центральной нервной системы… восстановление нормального потока сознания… восстановление управления центральной нервной системы организмом.

Запуск!

После этого мне как-то нехотелось общаться смоими охранниками. Неособо приятно, когда голову простреливают насквозь. Причём реально насквозь. Вроде одна пуля, вроде разрывная, ностакого расстояния она просто пролетела сквозь мою голову ивзорвалась, ударившись остену позади меня.

Больше янепроизнёс нислова, просто молча сидел исмотрел напроисходящее. Завременем следить неполучалось. Временами меня травили иотправляли наочередные пытки. Это было невыносимо. Нояреально немог ничего рассказать этим уродам. Память втакие моменты реально отшибало. Повсей видимости, старик подстраховался исделал какие-то нейрослепки, которые активировались при той или иной ситуации. Как, например, пытки. Мозг или чипы понимали, что изменя сейчас будут пытаться вытащить информацию, нослепок активировался иблокировал часть памяти. Неприятно осознавать, что воспоминания впрямом смысле слова исчезали. Нолучше так, чем никак.

—Подтверждаю,— стяжестью вголосе говорил вовремя последней пытки Хендмейн.— Унего словно отбивает память. Сэтим яничего несмогу сделать. Вообще ничего. Тут невчипе дело, авего мозге. Сколько бымынепытались, человеческую природу нам непобедить.

—Ичто нам сним делать?— нескрывал свой голос Шримфол, стоял где-то полевую руку отменя, видимо, ситуация настолько накалилась, что имбыло плевать наэто, асистема тут жезаписала голосовой слепок, чтобы была возможность определить эту тварь поголосу.

—Кончать его,— громыхнул своим голосом Главный, который тоже незаморачивался освоём прикрытии.— Больше нет вариантов. Шримфол. Твоё, чтоб его, детище. Что тыдумаешь?

—Только растворить вкислоте,— послышался шорох, словно онпожал плечами.— Это сейчас Хэндмейн блокирует работу чипа. Нотот развивается, внего вложили программу обучения. Сами замечали, каждый раз унас есть всё меньше именьше времени, чтобы работать сним. Сегодня это всего пятнадцать минут. Вон, уже лежит, слушает нас. Внимательно слушает. Что, интересно, тварь такая⁈

—Успокойся,— уже более спокойно проговорил Главный.— Твои нервные срывы явно нам непомогут. Этот урод хитрее лисы сЗемли. Онявно что-то задумал. Иэто япро легата… чёрт… скоро сюда прибудет проверка. Нужно сворачивать все наши испытания. Сняли разрешение напроведение опытов. Причём сняли так, что это выглядит так, словно инеразрешали.

—Это как⁈— удивился Профессор.

—Давот так!— крикнул Главный.— Нас почти признали террористами из-за того, что этот придурок пустил себе пулю вголову! Унего были какие-то подвязки вправительстве, нетакие сильные, как унас, нохватило! Понимаешь, онначал нас зарывать! Аесли мыпопросим тех, кто выше, это подставит нас ещё под больший удар, это подставит под удар тех, кто нас покрывает! Итогда будет такая задница, которой выещё невидели…

—Ивсё тут уничтожать?..— немного растерялся старый программист.

—Да. Нонесейчас,— тяжело выдохнул Главный.— Унас есть ещё недели две перед тем, как всё изменится. Пока есть время. Дали. Нужно работать. Аэтот кусок дерьма нам точно непоможет. Пока вкамеру его. Адальше ярешу, что сним можно будет сделать.

Договорив, все трое покинули помещение. Только Хэндмейн задержался напару мгновений, посмотрел наменя, помотал головой ивышел. После него тут жезашли трое бойцов, снова меня ударили током, апотом яоткрыл глаза всвоей ненавистной камере.

Голова болела, нобыстро проходила. Снова двое стояли напротив меня, готовые открыть огонь. Снова ялежал накаменной, впрямом смысле слова, койке. Ясмотрел впотолок инепонимал ничего. Что именно задумал старик? Как онэто хочет реализовать? Знают лите, кто работает нанего, что уменя осталось всего две недели? Нехотелось быутонуть вкислоте.

Яподнялся, подобрал кусок мяса, лежавший наполу, явно уже несколько часов назад брошенный, имедленно поглотил его. Янаучился это делать. Нехочется ощущать вкус гнили усебя ворту. Ужлучше так перерабатывать мясо, чем жрать гнильё, которое мне последнее время икидали.

Вроде старикан застрелился сам, авиноватым выставляют меня. Было чётко видно, что янемог этого сделать. Ябыл прикован цепями кстене, алегат был впротивоположной стороне комнаты, всвоём кресле. Пистолет так иостался зажат вего руке, азапах пороха стоял достаточно сильный именно возле него. Новсё равно винили почти каждый раз вовсём меня, что именно моё появление принесло множество проблем этим тварям. Как они скривились, когда яимсказал, что именно они меня исоздали. Нужно было видеть ихлица. Итогда пытки усилились вразы. Точнее, это были уже непытки… просто намне вымещали злость.