и язва не приблизится к жилищу твоему;

Ибо Ангелам Своим заповедает о тебе – охранять тебя на всехПутях твоих.

Я преклонил колени, и, коснувшись клинком моих плеч, онпроговорил:

– «На аспида и василиска наступишь;

Попирать будешь льва и дракона».

И, едва лишь прозвучали эти слова, пошел дождь. Оноплодотворял землю, и вода его возвращалась на небо лишь после того, как,покорствуя ее благотворной силе, набухало зерно, вырастало дерево, распускалсяцветок. Дождь лил все сильней, я же стоял с поднятой головой, впервые за все товремя, что следовал я Путем Сантьяго, чувствуя низвергающуюся с небес влагу. Явспомнил о запущенных полях и возрадовался, ибо нынче вечером будут ониорошены. Я вспомнил о леонских камнях, о наваррской пшенице, о выжженнойкастильской почве, о жаждущих виноградниках Риохи – нынче ночью они пьют воду,хлещущую потоками, дарующую силу небес.

Я вспомнил, как воздвиг крест, и подумал, что буря, должнобыть, вновь повалила его наземь для того, чтобы другой паломник смог постичьтаинство Приказа и Подчинения. Я вспомнил про водопад – наверно, благодарядождю он теперь стал еще мощней. И про Фонсебадон, где ради того, чтобы зановооплодотворить почву, оставлено было столько Могущества. И про воду, выпитуюмною из стольких ручейков и источников, – теперь они не обмелеют, непересохнут. Я достоин своего меча, ибо знаю, что с ним делать.

Наставник протянул мне меч, и я сжал его в руке. Поискалглазами ягненка, но тот куда-то исчез. Впрочем, теперь это уже не имелоникакого значения: Живая Вода падала с неба, и в струях ее блистал клинок моегомеча.

Из окна моего номера я вижу кафедральный собор святогоИакова и туристов, толпящихся у входа. В толпе проходят студенты всредневековых черных одеяниях, торговцы сувенирами ставят свои лотки и палатки.Раннее утро, и, если не считать путевых заметок, эти строки – первое, что янаписал о Пути Сантьяго.

Я приехал сюда вчера на рейсовом автобусе, курсирующем междуПедрафитой, расположенной неподалеку от Себрейро, и Компостелой. Полторы сотникилометров, разделяющих два города, мы одолели за четыре часа, и как же было невспомнить тут, что порой мы с Петрусом тратили на такое расстояние две недели.Скоро я выйду из отеля и возложу на гробницу Сантьяго образ Пречистой ДевыЯвления, вделанный в три раковины. А потом при первой возможности улечу вБразилию, ибо дела не ждут. Я помню, как Петрус сказал, что все впечатления отпаломничества он вложил в свою картину, и мне в голову приходит мысль написатькнигу о том, что я увидел. Но мысль эта еще смутная и отдаленная, а теперь,когда я вернул себе свой меч, мне еще много чего надлежит сделать.

Тайна моего меча известна мне одному, и я не выдам ееникому. Она занесена на бумагу и оставлена под камнем, но после такого дождяедва ли уцелела. И хорошо. Петрусу ее знать не надо.

Я спросил Наставника, как узнал он дату моего прибытия. Или,может быть, он уже давно здесь? Засмеявшись, он сказал, что приехал наканунеутром, а уехал бы на следующий день, даже если бы я не появился.

Я спросил, как же это возможно, а он промолчал в ответ. Нокогда наступил час прощанья, Наставник, уже садясь в машину, чтобы ехать вМадрид, протянул мне небольшой знак ордена святого Иакова-Меченосца. И сказал,что я получил великое Откровение, когда заглянул в глаза ягненку.

Что ж, если я и впредь не буду ослаблять своих усилий, то,быть может, когда-нибудь сумею понять: там, где нас ждут, мы всегда оказываемсяточно в срок.